Ниски медленно покачала головой.
– Нет, господин корабля, – ответила она. – Воды полны тревоги, но в данный момент опасности нет, и я пришла, чтобы рассказать вам, что меня тревожит.
– Тебя что-то тревожит? Неужели девушка? Я не думал, что ниски суеверны, как матросы? – удивился Аспитис.
– Нет, совсем не как матросы. – Она надвинула капюшон, так что остались видны лишь ее блестящие глаза. – Девушка и монах, даже если они не те, за кого себя выдают, волнуют меня менее всего. С севера приближается невероятно сильная буря.
Аспитис внимательно посмотрел на Ган Итаи.
– И ты ушла с носа, чтобы рассказать мне про бурю? – насмешливо спросил он. – Я знал о ней еще до того, как мы подняли паруса. Капитан говорит, что мы покинем глубокие воды прежде, чем она до нас доберется.
– Вполне возможно, но из северных морей сюда направляются большие стаи килп, и у меня складывается впечатление, что они пытаются опередить бурю. Их песня звучит холодно и яростно, граф Аспитис, они плывут из черных вод, из самых глубоких морских впадин. Я никогда прежде не слышала ничего подобного.
Некоторое время Аспитис смотрел на Ган Итаи, словно ему стало не по себе – или как если бы вино начало действовать.
– «Облаку Эдны» предстоит выполнить ряд важных поручений для лорда Бенигариса, – сказал он. – А ты должна делать свою работу. – Он закрыл лицо ладонями. – Я устал, Ган Итаи. Возвращайся на нос. Мне необходимо поспать.
Некоторое время ниски не сводила с него тяжелого непроницаемого взгляда, потом изящно поклонилась и вышла из каюты, позволив двери закрыться с негромким стуком. Граф Аспитис наклонился вперед и опустил голову на руку в круге света лампы.
– Как приятно снова оказаться в обществе человека благородного происхождения, – сказала Мириамель. – Да, они полны собственной значимости, но умеют показать уважение женщине.
Кадрах, чья постель была на полу, фыркнул.
– Я не могу поверить, что вы нашли достоинства в этом хлыще с кольцами, принцесса.
– Помолчи, – прошептала Мириамель. – Идиот! Не говори так громко! И не называй меня так. Я леди Мария, не забывай.
Монах снова презрительно фыркнул.
– Женщина благородных кровей, которую преследуют Огненные танцоры. Просто чудесная история.
– Но она сработала, разве не так? – проворчала Мириамель.
– Да, и теперь нам придется проводить время с графом Аспитисом, который будет задавать вам один вопрос за другим. Если бы вы просто сказали, что вы дочь бедного портного, которая спряталась, чтобы сберечь свою честь, или еще что-нибудь в таком же роде, граф оставил бы нас в покое и высадил на первом же острове, куда они зайдут, чтобы взять воду и провизию.
– А до того заставил бы нас работать, как скот, – если бы просто не выбросил в море. Я уже устала от переодеваний. Мало того, что все это время я изображала молодого монаха, теперь мне следовало превратиться в дочь портного?
И хотя в темной каюте Мириамель ничего не видела, по голосу Кадраха она поняла, что он несогласно качает тяжелой головой.
– Нет, нет и нет. Неужели вы ничего не понимаете, леди? Мы не выбираем роли, как в детской игре, мы пытаемся выжить. Диниван, человек, который привел нас сюда, убит. Ваш отец и дядя воюют между собой. И война набирает силу. Ликтора, главного священника Искупителя во всем Светлом Арде, убили, и их теперь ничто не остановит, леди! Это не игра!
Мириамель проглотила гневный ответ и задумалась над словами Кадраха.
– Но почему, в таком случае, граф Аспитис ничего не сказал нам о Ликторе? Вне всякого сомнения, о таких вещах люди говорят. Или ты и это выдумал?
– Леди, Ранессина убили прошлой ночью. А мы отплыли рано утром. – Монах старался сохранять спокойствие. – Санцеллан Эйдонитис и Совет эскритеров объявят о его смерти только через день или два. Пожалуйста, поверьте, что я говорю правду, иначе нас обоих ждет страшный конец.
– Хм-м-м. – Лежавшая на спине Мириамель натянула одеяло до подбородка. Корабль раскачивался, и это действовало на нее успокаивающе. – А мне кажется, что, если бы не моя изобретательность и хорошие манеры графа, нам обоим уже давно пришел бы ужасный конец.
– Думайте, что пожелаете, леди, – мрачно заявил Кадрах, – только не надо, я вас прошу, верить другим больше, чем вам приходится верить мне.
Он замолчал. Мириамель ждала, когда к ней придет сон. Странная, навязчивая и чуждая мелодия витала в воздухе, вечная, лишенная ритма, как рев моря и вой ветра. Где-то в темноте Ган Итаи пела, успокаивая килп.
* * *
Эолейр скакал, оставив за спиной высокие горы Грианспог, а вокруг бушевала ужасная летняя метель. Тайные тропы, которые он и его люди так тщательно прокладывали в лесу всего пару недель назад, теперь оказались под толстым слоем снега. Над ним, точно потолок склепа, угрожающе нависли мрачные небеса. Седельные сумки Эолейра были набиты тщательно срисованными картами, в голове теснились тревожные мысли.
Эолейр понимал, что нет смысла делать вид, будто земля страдает лишь от долгих капризов погоды. Тяжелая болезнь распространялась по Светлому Арду, и, быть может, Джошуа и меч его отца действительно каким-то образом связаны с чем-то более грандиозным, чем обычные войны людей.
Граф Над-Муллаха вдруг вспомнил собственные слова, произнесенные за королевским столом год назад. «Боги земли и неба, – подумал он, – кажется, прошла целая жизнь – столько всего случилось с тех сравнительно мирных дней!»
«Зло уже совсем рядом, – сказал он тогда собравшимся рыцарям. – И речь не только о разбойниках, которые нападают на путешественников и изолированные фермы. Жители Севера напуганы…»
«Не только разбойники…» – Эолейр тряхнул головой, недовольный собой. Он был настолько поглощен текущими проблемами своего народа, пытавшегося выжить, что забыл о собственном предупреждении. Им действительно стоило опасаться более серьезных угроз, чем те, что представляли собой Скали из Кальдскрика и его армия головорезов.
Эолейр слышал истории, рассказанные теми, кто пережил падение Наглимунда, испуганные и озадаченные рассказы о призрачной армии, призванной Верховным королем Элиасом. Еще во времена юности Эолейр слышал легенды о Белых Лисах, демонах, живущих в самых темных и холодных землях крайнего севера, которые возникали, словно чума, а потом бесследно исчезали. В течение всего последнего года жители Фростмарша шепотом, у вечерних костров, говорили именно о жутких бледных демонах. Как глупо, что именно Эолейр из всех людей не понял правды, что таилась в их историях, – разве именно об этом он сам не предупреждал в те далекие дни?!
Но что все это означает? Если истории правдивы, зачем таким существам, как Белые Лисы, заключать союз с Элиасом? Быть может, они как-то связаны с отвратительным священником Прайратом?
Граф Над-Муллаха вздохнул и отклонился в сторону, чтобы помочь лошади удерживать равновесие, – они спускались по опасной горной тропе. Быть может, несмотря на глупости, которые Мегвин совершала, она поступила разумно, когда поставила перед ним эту задачу. Но все же он не мог принять то, как она с ним говорила. Почему она так вела себя в подземном городе после всего, что он сделал для ее семьи и многолетней верной службы королю Ллуту? Ужас и необычность их положения, вероятно, стали причиной ее жесткого поведения, но не могли оправдать его.
