Она не поняла, из-за чего они дерутся, собаки и их добыча были перепачканы грязью. Одна из дворняжек оторвалась от схватки поджарых животов, худых лап и грязных, рычавших морд. Разинутая вонючая пасть вдруг напомнила Рейчел горящих в адском огне грешников – потерянная душа, забывшая, что когда-то она знавала красоту и счастье. Злобный пес продолжал на нее смотреть, не обращая внимания на град, колотивший по тротуару.
Наконец внимание пса вновь привлекла драка, и он с рычанием вернулся к схватке за добычу.
На глазах Рейчел появились слезы, она опустила голову и, сражаясь с встречным ветром, поспешила в Хейхолт.
* * *
Гутвульф стоял рядом с королем на балконе, выходившем во внутренний двор. Элиас был в необычно веселом настроении и с удовольствием разглядывал не слишком впечатляющую толпу, привлеченную в Хейхолт, чтобы понаблюдать за эркингардами, которые покидали замок по приказу короля.
До Гутвульфа дошли слухи, ходившие среди его солдат, про ночные ужасы, из-за которых опустели залы Хейхолта и дома Эрчестера. Посмотреть на короля собралось совсем мало людей, к тому же настроение у них было тревожным, и Гутвульф подумал, что не хотел бы пройти мимо них без оружия, с лентой на груди, указывающей на то, что он Рука короля.
– Отвратительная погода, не так ли? – сказал Элиас, не сводивший зеленых глаз с всадников, которые с трудом удерживали лошадей под непрекращавшимся градом. – Удивительно холодный выдался в этом году анитул, тебе не кажется, Волк?
Гутвульф удивленно повернулся – неужели король так странно пошутил. Неправильная погода была главной темой разговоров в замке уже несколько месяцев. Все зашло гораздо дальше, чем просто «отвратительная погода». Она была чудовищно неправильной и лишь усиливала ощущение неминуемой катастрофы, которое теперь постоянно преследовало графа.
– Да, сир, – только и сказал Гутвульф.
У него больше не осталось вопросов. Он, как приказывает Элиас, выведет эркингардов из замка, а когда его армия окажется за пределами досягаемости короля, больше туда не вернется. Пусть безмозглые преступные идиоты вроде Фенгболда выполняют приказы короля. Он же поведет за собой тех эркингардов, которые захотят с ним пойти, а также верных ему солдат Утаниата, и предложит их услуги брату Элиаса Джошуа. Или, если вопреки слухам Джошуа не выжил, тогда он и те, кто последует за ним, отправятся в какое-нибудь место, где они смогут жить по собственным правилам, как можно дальше от охваченного безумием существа, однажды бывшего его другом.
Элиас небрежно похлопал Гутвульфа по плечу, потом наклонился вперед и властно взмахнул рукой. Два эркингарда подняли длинные горны и затрубили, и сотня с лишним солдат вновь попытались вернуть в строй лошадей. Изумрудно-зеленое знамя короля, украшенное изображением дракона, так сильно трепетало на ветру, что, казалось, еще немного, и оно вырвется из рук знаменосца. Лишь немногие в толпе радостно закричали, но их голоса заглушили вой ветра и стук ударявшего о землю града.
– Может быть, вы позволите мне спуститься к ним, ваше величество, – негромко предложил Гутвульф. – Буря пугает лошадей. Если всадники потеряют контроль, они могут затоптать зрителей.
Элиас нахмурился.
– Что? Неужели тебя тревожит немного крови под копытами? Это боевые скакуны, выращенные для сражений: едва ли они пострадают. – Он посмотрел на графа Утаниата, и его глаза были такими чуждыми, что Гутвульф беспомощно вздрогнул. – Ты же знаешь, как устроена жизнь, – улыбаясь, продолжал Элиас. – Ты либо растопчешь то, что стоит перед тобой, или растопчут тебя. Среднего не существует, друг Гутвульф.
Граф долго смотрел на короля, потом отвернулся, с тоской глядя на собравшуюся внизу толпу. Что все это значит? Неужели Элиас заподозрил неладное? Быть может, их здесь собрали для того, чтобы король принародно обвинил старого друга в предательстве и приказал насадить его голову рядом с теми, что постепенно превращаются в ежевику на воротах Нирулаг?
– О мой король, – послышался знакомый хриплый голос, – вы решили немного подышать свежим воздухом? Вам бы стоило выбрать другой день, когда погода будет лучше.
Прайрат стоял под занавешенной аркой за балконом, и его губы кривила лисья усмешка. Поверх обычного алого одеяния священник набросил тяжелый плащ с капюшоном.
– Я рад снова тебя видеть, – ответил король. – Надеюсь, ты отдохнул после долгого путешествия.
– Да, ваше величество. Это была непростая поездка, но ночь в моей башне Хьелдина творит чудеса. Я готов к любым вашим распоряжениям, – священник сделал короткий насмешливый поклон, и на мгновение стала видна его бритая макушка, подобная молодой луне, потом выпрямился и посмотрел на Гутвульфа. – И граф Утаниата. Доброго вам утра, Гутвульф. Я слышал, вы уезжаете, чтобы исполнить приказ короля.
Гутвульф посмотрел на Прайрата с холодным отвращением.
– Вопреки вашему желанию, как мне сказали.
Алхимик пожал плечами, словно хотел показать, что его мнение не имеет никакого значения.
– Я действительно считаю, что существуют более важные проблемы, на которые его величеству нужно обратить внимание, и не стоит тратить время на поиски брата. Силы Джошуа сломлены в Наглимунде, и я не вижу смысла в том, чтобы его преследовать. Он не найдет поддержки, как зерно на каменистой почве. Никто не посмеет нарушить указ Верховного короля и дать приют предателю. – Он снова пожал плечами. – Но я лишь советник. Король сам решает, что ему делать.
Элиас, продолжавший смотреть на собравшихся, казалось, не обращал внимания на их разговор и рассеянно потер лоб под железной короной, словно она вызывала у него неприятные ощущения. Гутвульф подумал, что кожа у короля стала болезненно прозрачной.
– Странные дни, – пробормотал Элиас, казалось, он обращался к самому себе. – Странные дни…
– Да, странные дни, – согласился Гутвульф, вовлекаясь в опасный разговор. – Священник, я слышал, вы находились в Санцеллане в ночь убийства Ликтора.
Прайрат с серьезным видом кивнул.
– Жуткое дело. Какой-то безумный культ еретиков, так я слышал. Надеюсь, Веллигис, новый Ликтор, очень скоро с ними покончит.
– Ранессина многим будет не хватать, – медленно проговорил Гутвульф. – Он был популярным и уважаемым человеком даже для тех, кто не принял Истинную веру.
– Да, он был могущественным человеком, – сказал Прайрат, и его черные глаза сверкнули, когда он искоса посмотрел на короля. Элиас по-прежнему не поднимал взгляд, но судорога боли исказила его бледное лицо. – Очень могущественным, – повторил красный священник.
– Мои люди не кажутся довольными, – прошептал король, опираясь на каменные перила.
Ножны его массивного двуручного меча заскребли по камню, и Гутвульф с трудом сдержал дрожь. Его все еще преследовали сны об отвратительном клинке и двух его братьях!
Прайрат подошел к королю, и граф Утаниата отступил в сторону, не желая прикасаться даже к плащу алхимика. Когда Гутвульф повернулся, он увидел стремительное движение в арке, занавес взметнулся, появилось бледное лицо, тускло сверкнула сталь. Через мгновение раздался пронзительный крик.
