Незнакомец бросил на него яростный взгляд. Огромный монах, если он действительно являлся монахом, ужасно покраснел, и у него задергались брови. Как ни странно, но Синетрису показалось, что монах отращивает бороду: его лицо выглядело так, словно он больше недели не брался за бритву. Насколько рыбак знал, эйдонитские монахи не носили бороды. С другой стороны, этот был варваром с севера, если судить по акценту, риммер или что-то в таком же роде: Синетрис считал, что те, кто живет за рекой Гленивент, способны на любые странности. Пока он смотрел на неровные усы и покрытую ссадинами розовую кожу под ними, его отрицательное отношение к монаху сформировалось окончательно. С этим человеком, несомненно, не следовало иметь никаких дел.
– Я не думаю, что ты меня понял, рыбак, – прошипел монах, наклоняясь вперед и пугающе наморщив лоб. – Я прошел через настоящий ад, чтобы сюда попасть. Мне сказали, что ты единственный, кто способен выйти в море в такую погоду, поэтому твои услуги и стоят так дорого. – Тяжелая рука сжала плечо Синетриса, и он непроизвольно вскрикнул. – Превосходно. Обмани меня, ограбь, мне все равно. Но я должен попасть вниз по побережью, в Кванитупул, и устал просить людей. Ты меня понял?
– Н-но туда можно добраться по суше! – пропищал Синетрис. – В такую погоду лучше не выходить в море…
– И сколько времени потребуется, чтобы попасть туда по суше?
– День! Может быть, два! Совсем немного! – воскликнул Синетрис.
Рука монаха сильнее сжала его плечо.
– Ты лжешь, маленький человечек. В такую погоду, по заболоченной земле, дорога займет у меня не менее двух недель. Ты рассчитываешь, что я соглашусь, верно? Надеешься, что я уйду и утону где-нибудь в грязи? – На широком лице монаха появилась неприятная улыбка.
– Нет, святой отец! Нет! Я бы никогда так не подумал о божьем человеке!
– Очень странно, а твои друзья рыбаки говорили, что ты не раз обманывал самых разных людей, в том числе монахов и священников, разве не так? Ну, сейчас у тебя есть шанс помочь человеку Господа – и ты получишь более чем достойное вознаграждение!
Синетрис заплакал, слова монаха произвели впечатление даже на него.
– Но ваше преосвященство! Мы и в самом деле не осмеливаемся выходить в море в такую погоду! – рыбак произнес эти слова и неожиданно понял, что говорит правду, а не пытается взвинтить цену. – Только глупец бывает смелым, когда творится такое. – Теперь его голос был полон мольбы. – Мы утонем – вы, святейший монах, и бедный Синетрис, много работающий муж и отец семерых прелестных детей!
– У тебя нет детей, и мне искренне жаль женщину, которая когда-либо согласится стать твоей женой. Ты не забыл, что я говорил с другими рыбаками? Ты грязная пена, которую даже Пердруин Наемник прогнал прочь от своих берегов. А теперь назови свою цену, будь ты проклят. Я должен попасть в Кванитупул как можно скорее.
Синетрис немного похлюпал носом, чтобы дать себе время на размышление. Стандартная плата за перевозку составляла один квинис, но в такую отвратительную погоду – а сегодня она выдалась просто ужасной, без всяких преувеличений – три или даже четыре квиниса не казались ему избыточными.
– Три золотых империала. – Он ждал взрыва негодования.
Когда его не последовало, он на несколько безумных мгновений подумал, что может получить всю летнюю выручку за два дня, но увидел, как к нему придвинулось красное лицо монаха, и ощутил его горячее дыхание на своих щеках.
– Ах ты, червь, – тихо сказал монах. – Между обычным ограблением и изнасилованием существует огромная разница. Думаю, мне следует сложить тебя, как салфетку, и просто забрать лодку, оставив золотой империал для твоей воображаемой вдовы и семи несуществующих щенков, что гораздо больше, чем стоит твоя дырявая лохань.
– Два золотых империала, ваше святейшество? Один для моей вооб… вдовы, а второй на покупку мансы за мою бедную душу в церкви.
– Один империал, и ты прекрасно знаешь, что это слишком много. Я его тебе заплачу только из-за того, что тороплюсь. И мы отплываем прямо сейчас.
– Сейчас? Но лодка не готова!..
– Я буду за тобой следить. – Монах отпустил пульсировавшее от боли плечо Синетриса и сложил руки на широкой груди. – Давай, залезай в лодку.
– Но, добрый отец, как насчет золотой монеты?..
– После того как мы доберемся до Кванитупула, – прорычал монах. – И не бойся, что тебя обманут, как ты обманываешь других. Разве я не человек Господа? – И странный монах рассмеялся.
Синетрис, тихонько всхлипывая, отправился за веслами.
* * *
– Ты говорил, что у тебя есть золото! – Чаристра, хозяйка постоялого двора, носившего название «Чаша Пелиппы», бросила на Тиамака отработанный презрительный взгляд. – Я обращалась с тобой, как с принцем, – с тобой, маленьким болотным человечком, – а ты мне солгал! Мне не следовало верить грязному вранну.
Тиамак постарался сдержать гнев.
– Я думаю, добрая леди, вы неплохо на мне заработали. Я заплатил вам два золотых империала.
Она фыркнула.
– Ну, они уже истрачены.
– За две недели? Вы обвиняете меня во лжи, Чаристра, но речь уже идет о краже.
– Как ты смеешь говорить со мной подобным образом! У тебя была лучшая комната и уход самого опытного лекаря Кванитупула.
Боль от ран лишь добавила ему гнева.
– Если вы имеете в виду пьяницу, который приходил, чтобы вывернуть мне ноги и причинить боль, то я уверен, что его плата составила не больше пары бутылок пива из папоротника. И он успел насладиться тем, что заработал на нескольких других жертвах еще до того, как пришел сюда.
Какая ирония! Подумать только, Тиамак, автор уже почти готовой книги «Совранские лекарства целителей Вранна», умудрился получить лечение от мясника с материка!
– Мне еще повезло, что я сохранил ногу, – прорычал он. – К тому же вы очень скоро выселили меня из комнаты. – Тиамак махнул рукой в сторону гнезда из одеял, которое теперь делил с простачком привратником Сеаллио.
Хмурое выражение лица хозяйки сменилось усмешкой.
– Не слишком ли ты в себе уверен для человека с болот? Ну, тогда я с тобой закончила. Поищи другой постоялый двор, тогда узнаешь, как там отнесутся к вранну и как добра с тобой была Чаристра.
Тиамак сдержал сердитый ответ. Он знал, что нельзя допустить, чтобы гнев одержал над ним победу. Эта женщина его практически ограбила, но так бывает всегда, когда вранн отдает свои деньги в руки обитателей материка. Он уже предал свое племя, не выполнив обещание отправиться в Наббан, чтобы защитить их от более высоких налогов. Если его вышвырнут из «Чаши Пелиппы», он предаст еще и Моргенеса, который ясно дал ему понять, что он должен здесь оставаться, пока его не найдут.
Тиамак произнес короткую молитву Тому Кто Всегда Ступает по Песку о даровании ему терпения. Если для Динивана и Моргенеса так важно, чтобы он здесь жил, почему тогда они хотя бы не прислали ему денег, чтобы он мог расплатиться? Он сделал глубокий вдох, ему ужасно не хотелось унижаться перед этой краснолицей женщиной.
