Прошло девять лет. Анжело, вероятно, потерял интерес к моей персоне. Моя мама, братья и сёстры стали жить более свободно, не страшась выходить на улицу. Время немного поменялось, на улицах Мексики стало уже значительно меньше хаоса и преступности. Но вот только я не могу вернуться. Точнее, не могла. А теперь… Вероятно, Винсент Васкес отправит меня обратно, и я не знаю, чем всё это закончится. Возможно, я воссоединюсь с семьёй, и ничего страшного не случится, а возможно, меня сразу убьют, потому что Анжело Гельвано не прощает обидчиков…
Я вздыхаю и устало провожу по лицу, разглядывая его в зеркале. Моя кожа на тон темнее, чем у среднестатистического американца или европейца, и она имеет оливковый оттенок. Нанесение косметики вошло в привычную рутину моей жизни с шестнадцати лет. Рей просил меня маскировать кожу, делая её светлее, розовее. Тональный крем стал моей второй кожей… И бронёй! Под которой скрывался совсем другой человек. Но мне нравилась новая «я». Вивьен Монро очень быстро завоёвывала всё, куда ступала её нога. Я чувствовала себя великой. Защищённой! Свободной! И знала, что с небес на меня смотрит брат, который гордится мной…
Спустя девять лет где-то глубоко внутри я понимаю, что должна вернуться. Ведь бегать всю жизнь невозможно. Прошлое всегда догоняет!
Я отчаянно вздыхаю, пряча лицо в ладони. Хватит… Потом бросаю последний взгляд в зеркало. Сколько можно прятаться? Встаю со стула, прохожу к двери, прислушиваюсь, а потом тихонько её открываю. Пересекаю коридор. Замираю на лестнице, когда ступеньки скрипят под моими ногами. Голоса из гостиной усиливаются с каждым моим шагом.
– Как мне её найти? – в голосе Криса слышится мольба.
– А как же твой отец?
Рей задаёт правильные вопросы, и я не уверена в том, что вообще должна вмешиваться в этот разговор и в сложившуюся ситуацию. Однако визит Криса пошатнул мою уверенность. Во всём! Я не думала, что он поедет за мной…
– Мой отец будет помалкивать! – отрубает Крис решительно.
– Откуда такая уверенность, сынок? – давит на него Рей.
– Потому что я его единственный родной сын, – выпаливает Крис, и я зажмуриваюсь. – И намерен пойти за Вивьен даже в Мексику. И если она будет жить там, то я тоже буду жить там! И никогда не вернусь!
Мои глаза наполняются слезами. Одна уже ползет по щеке – горячая, как расплавленная лава. Я смахиваю её рукой.
– Ты бросишь свою семью ради Вивьен? – шепчет Рей. Он даже не скрывает своего изумления.
– У меня нет другого выбора, – так же тихо отвечает Крис. – Если мой отец не пойдёт на уступки, я уеду вместе с Вивьен. Потому что ни за что на свете не дам ей развода.
Я улыбаюсь. Сквозь слёзы, но улыбаюсь. Здоровяк Крис, тот, кто никогда не заморачивался, теперь стал другим человеком. Тот, кто ни к кому не привязывался, теперь не хочет отпускать меня. И это причиняет и радость, и боль одновременно. Имею ли я право испортить ему жизнь, когда могу просто попрощаться? Могу ли я ценой собственного счастья сделать несчастным другого человека? С Крисом я счастлива. В этом я убедилась, проведя с ним всего неделю. Но будет ли он счастлив со мной, когда всё потеряет?
Закусываю губу, подавляя всхлип.
Вот поэтому я ушла, не попрощавшись. Потому что мне тоже бывает больно. Просто я научилась прятать эту боль.
– Скажите мне, где она, – настойчиво требует Крис. – Прошу Вас! Скажите!
Рей молчит, и я делаю пару шагов вниз. Меня разрывает от противоречий. Мне хочется кинуться в объятья Кристиана… И в то же время я не должна этого делать.
– Что мне сделать, чтобы Вы сказали? – теперь голос Криса звучит отчаянно.
– Я не уверен, что должен… – сконфуженно начинает Рей, но Крис его перебивает.
– Я клянусь, что она будет со мной в безопасности! Послушайте, я её люблю! ЛЮБЛЮ! Чёрт…
Мои колени подкашиваются. Я оступаюсь, ступенька подо мной издаёт жалобный писк. Голоса в гостиной замолкают. Потом слышатся шаги. Я не шевелюсь и не дышу. Лишь смотрю на то, как по полу скользит тень, а потом появляется Крис. Сначала на его лице замешательство, но оно быстро меняется на радость, смешанную с облегчением. Он улыбается, смотрит мне прямо в глаза совершенно новым взглядом, потом глубоко вздыхает и говорит всего два слова на выдохе:
– Слава Богу!
Эпилог
Нью-Хейвен, штат Коннектикут, восемь месяцев спустя
Вивьен
Я прохожу в гримёрку, присаживаюсь в кресло и устало откидываюсь на его кожаную спинку. Она приятно холодит и вызывает мурашки во всём теле. Скидываю туфли на высоком каблуке, шевелю пальцами на ногах в попытке унять зудящую в них боль.
Я вымотана. Это был очень сложный день съёмок, который не терпится смыть под душем. Я полюбила душ…
Часы показывают шесть вечера, а значит, Крис скоро за мной заедет. И этот бесконечный день, наконец, закончится. Он привёз меня с утра в Нью-Хейвен, хотел остаться и дождаться, а потом ему позвонил Киллиан и сообщил, что Лив увезли в больницу со схватками. Крис поехал в Милфорд составить компанию другу, пообещав мне, что к вечеру вернётся.
Я нехотя поднимаюсь из кресла и прохожу к зеркалу. Завожу руку за спину, с трудом расстёгиваю молнию, ощущая боль во всём теле от каждого движения. Мне хочется плакать. Плакать от собственного упрямства, потому что я продолжаю доказывать себе и окружающим, что всё ещё модель и всё ещё кому-то нужна. Крис настаивает, что я должна прекратить эти истязания. Говорит, что любит меня несмотря ни на что, время от времени напоминая, что я больше не Монро, а Васкес. И пора бы уже выкинуть из головы всё, что связано с Монро. А именно – модельную карьеру. Во всяком случае, на какое-то время. А мне хочется его стукнуть, потому что он явно скрывает от меня самое главное.
Скольжу взглядом по своему лицу в отражении зеркала, оно выглядит уставшим и бесцветным. Хотя зелёные глаза сияют пуще прежнего. Я смотрю на свою грудь и ниже, на живот. Он выглядит так, будто я съела слона. Я и чувствую себя так, будто его съела. А Крис говорит, что я прекрасна, и он явно лжёт! Чёртов Крис!
Дверь гримёрки открывается, и я резко поворачиваюсь.
– Ой, простите, я ошиблась дверью, – слышу лепетание той, которую не хочу видеть.
Сначала Катрина не узнаёт меня, почти закрывает дверь, но в последний момент заглядывает ещё раз.
– Вивьен? – восклицает она, округлив глаза. – О, Боже…
Она заходит в гримёрку. А я стою перед ней в расстёгнутом на спине платье, уперев руки в бока, огромная как шар и абсолютно беременная! Чёртов Крис!
– Ты… ты, – она начинает заикаться, – прости, я не узнала тебя. Что ты здесь делаешь?
– То же, что и ты, – говорю ей с ледяным спокойствием, – участвую в съёмках.
– Для беременных? – уточняет она без сарказма, что немного сбивает с толку.
