Я думала, она будет смеяться.
– Беременных моделей слишком мало, – пожав плечами, вновь прохожу к зеркалу. Избавляюсь от платья, оставаясь лишь в нижнем белье.
– Ты хотела сказать, что красивых беременных моделей слишком мало? – доносится до меня её тихий голос.
Почему она всё ещё здесь, чёрт возьми? Я оборачиваюсь и смотрю на неё в замешательстве.
– Посмотри на себя, Ви, – Катрина прижимает руки к груди, – ты прекрасна! Правда! Ты самая красивая беременная, которую я когда-либо видела.
Я одариваю её скептической улыбкой.
– В чём дело, Катрина? Мы зарыли топор войны?
Она тяжело вздыхает и проходит к креслу. Устало на него падает. Выглядит она, честно сказать, не очень. Словно последние месяцы высосали из неё всю молодость.
– Мне кажется, моё время на Олимпе неотвратимо подходит к концу, – говорит она грустно и как будто не мне. – Модельный бизнес переполнен молодыми, сексуальными… свежими. И беспринципными!
– Такими же, как ты? – не удерживаюсь от колкости.
– Намного хуже, Ви, – не замечает она моего сарказма. – И я завидую тебе! Снова!
О, Боже…
– Попроси кого-нибудь, чтобы тебе сделали вот такой живот, и можешь смело занимать моё место. Потому что мне скоро рожать.
– У тебя будет девочка? – спрашивает она с каким-то трепетом.
– Девочка, – утвердительно киваю.
– Она будет такая же красивая, как и ты.
Я смотрю на свой живот. Дочь внутри меня уже второй день играет в футбол, отбивая все органы. Я точно знаю, что она будет точной копией отца, во всяком случае, по характеру. Чёртов Крис!
Но я всё равно улыбаюсь, обнимая живот руками. Потом смотрю на Катрину. Наверное, мне стоит поблагодарить её. Ведь именно она со своим конвертом компромата в виде старых документов на имя Вивьен Мартинес открыла для меня дверь в другую жизнь. Если бы не Катрина, сейчас бы я сидела в этом кресле, уповая на то, что недостаточно молода для этого бизнеса. Потом возвращалась бы в гостиничный номер, принимала ванну и ложилась спать. Одна. Не чувствуя внутри себя любви ни к одному мужчине. Не чувствуя себя любимой.
А теперь я в другой реальности. Беременная, уставшая, но счастливая. И Крис любит меня. А я, несмотря на проблемы с доверием, полюбила его. Потому что он, в конечном счёте, заслужил моё доверие. Тем, что пошёл против отца. Тем, что выбрал меня, а не семью.
Надо сказать, Васкес-старший не ожидал такого поворота. Как и предполагал Крис, он не мог потерять сына. Был крупный скандал, его угрозы, слёзы Марты и непоколебимая уверенность Криса в том, чего он действительно хочет. А хотел он меня! И хочет до сих пор, несмотря на то, что я стала на несколько размеров больше. И ребёнка Крис тоже хотел. И как-то смог убедить меня в этом.
Я надеваю свободное вязаное платье, а на ноги кроссовки. Как и всегда после съёмок, стягиваю волосы в пучок на макушке. Катрина видит, что я не желаю с ней говорить, поэтому встаёт с кресла и идёт к двери. Оборачивается.
– Прости меня, Ви, – говорит она очень-очень тихо.
Вероятно, это даётся ей с большим трудом.
Я снисходительно улыбаюсь.
– Побереги энергию, Шварц. Скоро звезда Вивьен Васкес взойдёт на Олимп, и тебе придётся сильно постараться, чтобы вновь скинуть меня оттуда.
Она криво ухмыляется.
– Я буду ждать, – обещает с воодушевлением.
Потом выходит за дверь, я слышу её удаляющиеся шаги и говорю себе под нос:
– Не дождёшься…
* * *
Кристиан
– Тебе нужно было выходить не за меня, Вивьен, – я ухмыляюсь, определённо действуя ей на нервы. – Тебе вообще не надо было со мной связываться. Знаешь, почему? Потому что как только ты родишь, я вновь сделаю тебе ребёнка.
– Ха-ха-ха, – она посылает мне хищный оскал, а уже в следующую секунду испускает протяжный стон.
Вивьен скрючивается в кресле, а я сжимаю руль и вдавливаю педаль газа. Твою мать…
Схватки начались совершенно неожиданно. Мы просто лежали на кровати, я позволил себе немного лишнего и начал ласкать её языком, а потом Вивьен пожаловалась на дикую боль в спине. А уже полчаса спустя мы оказались в машине.
Вивьен рожает. Рожает раньше срока. Это нормально вообще?
Я протягиваю ей руку ладонью вверх, и она тут же хватается за неё. Сжимает, словно показывая, как ей больно. Чёрт…
Мне хочется сказать ей, что во всём виновата её работа. Я же предлагал ей просто находиться дома, отдыхать и ни о чём не думать. А теперь наша дочь появится раньше срока, и это совсем, совсем не хорошо.
Прикусываю язык, не давая глупым обвинениям выбраться наружу. О чём я думаю, чёрт возьми? Всё будет в полном порядке. У нашей дочери и у нас. Врачи заверили меня в этом по телефону, советовали лишь поскорее отправиться в больницу, нигде не задерживаясь. Но сейчас в городе пробки, мы перемещаемся по шоссе со скоростью дохлой мухи, и я близок к панической атаке.
Всего неделю назад я наблюдал подобное у Килла, когда он мерил шагами больницу в ожидании известий от акушеров. Их с Оливией сын родился спустя двенадцать часов. Мне кажется, Килл постарел за это время. Но самое главное, что сейчас всё просто прекрасно, и Лив с малышом уже дома. Они назвали его Кираном. Киран Шоу…
– Я тебя ненавижу, – гневно цедит Вивьен сквозь плотно сжатые зубы.
– Нет, ты меня любишь, – говорю ей миролюбиво.
– Ты прав, люблю, – она улыбается, но уже в следующую секунду улыбка сползает с её лица, и она вновь тихо стонет от боли.
Больница уже маячит на горизонте. Вивьен отпускает мою руку, и я, посильнее вцепившись в руль, объезжаю затор по бордюру. Сигналю пешеходам, чтобы расступились, а потом влетаю на парковку. Медперсонал ждёт нас с каталкой. Я помогаю Вивьен выбраться, и сам укладываю её. Бегу рядом, пока её везут по длинному коридору. Вивьен держит меня за руку и не хочет отпускать.
– Мы не придумали имя, – говорит она взволнованно.
– Мы придумали, но ты не хочешь, – поддеваю её в шутку.
– Крииис, – протягивает она устало, – имена порномоделей Плейбоя нам совершенно не подходят.
Медсестра тихо прыскает. Я улыбаюсь во все тридцать два. Конечно, это была всего лишь шутка, чтобы позлить Вивьен. Ведь именно разгневанная она такая дикая и сексуальная, что сносит крышу.
Мы приближаемся к родильной палате, и Вивьен приходится отпустить мою руку. Я мог бы присутствовать на родах, но Ви мне этого не позволяет. Считает, что мужчинам не следует видеть сам процесс.
Я склоняюсь и нежно её целую. Мы редко говорим друг другу о любви, но за нас всегда говорят наши глаза. Её прекрасные зелёные и сейчас сияют любовью. Дарю Вивьен полный любви взгляд, а потом её провозят в палату. Я остаюсь снаружи.
