– Эллен Кэшинг, – неохотно ответил Шелби.
Марион Шелби встретилась глазами с Мейсоном, затем быстро
отвела взгляд.
– И вас только двое? – спросил Бентон.
– Двое.
– И больше никто не заинтересован в этом деле?
– Нет.
– Ну и какова же окончательная сумма отступного, которую вы
хотите получить?
– Десять тысяч долларов.
Бентон улыбнулся:
– Пора спуститься в салон и потанцевать. Здесь мы, видно,
зря теряем время.
– Это ведь стоящая аренда, – сказал Шелби, – и я могу
надавить на владельца собственности.
– Не собираюсь обсуждать с вами ваши права и возможности.
Что касается меня лично, то уже завтра днем я либо вовсе откажусь от этой
покупки, либо пойду с ходатайством в правление нефтяной компании о
предоставлении всех прав мне. Я еще не знаю окончательно, какое из двух решений
я приму завтра.
Раздался неуверенный голос Лаутона Келлера:
– Если вы уж так категорически настроены, то я бы не хотел,
чтобы…
– Вы уже высказали нам свое мнение, – оборвал его Паркер
Бентон.
– Но ведь мы могли бы изменить…
– Лично я не желаю больше принимать участие в этом споре.
Если хотите, попытайтесь договориться с мистером Мейсоном. Надеюсь, что
подходящий мне участок я найду в другом месте.
– Ну что ж, – вдруг заявил Шелби. – Пусть будет так. Это
устраивает и меня.
– А теперь, чтобы закончить нашу встречу по-дружески,
предлагаю всем присутствующим взглянуть на каюты, в которых им предстоит
провести ночь. Те, кто захочет еще потанцевать, соберутся в салоне, а кто хочет
спать, останется у себя. Однако прошу тех, кто придет в салон, забыть обо всех
деловых вопросах, которые мы обсуждали. Мы будем лишь танцевать и веселиться.
Во всех семи каютах, где вы разместитесь, есть телефоны. Вы можете вызвать
стюарда или соединиться с любым из гостей, находящихся в каютах.
Сказав это, Бентон вызвал стюарда, чтобы он разместил всех
по каютам.
Лаутон Келлер вдруг заявил:
– Учтя все обстоятельства, считаю, что Джейн следует пойти
на уступки. Лучше скинуть еще две тысячи долларов, чем участвовать в судебном
процессе.
– Я не желаю, – зарычал Шелби, – чтобы мною играли. Идите вы
все к черту! Где моя каюта? Я остаюсь ночевать на этой проклятой яхте только
потому, что не желаю ехать в лодке в такую темень и холодрыгу. Но я первым
сойду с яхты, когда мы вернемся в город, и смею вас уверить, мистер Бентон,
что, как только вы построите себе дом на острове, я немедленно поставлю
нефтяную вышку перед вашими окнами. И я сделаю это даже в том случае, если не буду
знать наверняка, есть ли там действительно нефть.
Паркер Бентон ответил весьма холодно:
– Там будет видно. Не знаю, какими средствами вы
располагаете, но думаю, что раньше, чем вы успеете выстроить нефтяную вышку, вы
пожалеете о том, что вообще когда-либо видели такую вышку. Желаю всем спокойной
ночи. Я ухожу в свою каюту и займусь чтением. Думаю, что стюард сумеет устроить
всех, кто желает остаться на яхте, со всеми удобствами. Если же кто-нибудь
захочет уехать, лодка доставит его на железнодорожную станцию к
одиннадцатичасовому поезду. И еще раз: желаю всем спокойной ночи.
Глава 9
Перри Мейсон полулежал в белоснежной постели и читал при
свете ночной лампочки. Он успел прочесть всего одну главу, когда рядом с ним
тихо, совсем непохоже на городские звонки, зазвенел телефон.
Подняв трубку, он услышал голос Деллы Стрит.
– Шеф, мне здесь ужасно страшно!
– Да, атмосфера после обеда резко изменилась.
– Как вы думаете, что может случиться?
– Не знаю. Бентон, похоже, разозлился на Лаутона. А
возможно, он просто решил, что компромисс должен обойтись ему не дороже двух
тысяч долларов. Вполне вероятно также, что у него на примете другой земельный
участок.
– Это все, конечно, разумные предположения. Однако мне
почему-то кажется, что Бентон не такой человек. Уж если он чего-то захочет, то
непременно добьется своего.
Мейсон засмеялся:
– Делла, опомнись, мы ведь обсуждаем нашего хозяина, и
весьма возможно, что нашу беседу кто-то слышит.
– Меня это не волнует. Я тут пытаюсь читать книгу, которую
взяла в библиотечке на яхте.
– Ну и как?
– Сначала она показалась мне увлекательной, но вышло, что
это не так. Я все время думаю о людях, находящихся здесь, на яхте: все такие
разные, некоторые испытывают откровенную неприязнь друг к другу. И этот густой
туман, который заставил всех ночевать под одной крышей… Вы были на палубе?
– Да, совершил один круг, прежде чем улегся в кровать.
– Ужасно густой и скверный туман, верно?
– Да, верно. Что с тобой, Делла? Ты так взволнована.
– Была. Сейчас начинаю успокаиваться.
– Хочешь, пойдем в салон, послушаем музыку?
– Нет, ведь вам, наверное, это ни к чему. Холодно и сыро.
Просто хотелось услышать ваш голос, шеф. У меня тревожное состояние.
– Почему?
– Сама не знаю. Действует атмосфера вражды и ненависти.
– Милая Делла, я тебя понимаю. Долгая служба у адвоката
среди уголовных дел пагубно влияет на твое воображение. Тебе мерещатся ужасы.
Советую немного почитать, а потом крепко уснуть. Утром туман рассеется, а с ним
уйдут и твои страхи.
Она засмеялась:
– Видимо, я действительно стала чересчур мнительной. Однако
вы должны признать, что здесь чрезвычайно неуютно. Густой туман, флюиды
жадности и ненависти. А под нами – холодная черная вода.
– Утро вечера мудренее. Спокойной ночи, Делла.
– И вам также, – сказала она и повесила трубку.
Мейсон снова уткнулся в книжку, однако она не вызывала у
него никакого интереса. Он погасил лампу и решил заснуть. Попытка не увенчалась
успехом. Его начала угнетать окружающая тишина, лишь слегка нарушаемая шумом
речной воды. Плинк, плинк… плинк… – плескалась вода.
Он ворочался в кровати, пока ему это не надоело. Снова зажег
свет и попытался читать. Около полуночи его терпение лопнуло. Он встал с
постели, полностью оделся и вышел прогуляться по палубе.
Нос яхты был направлен против течения. Слышалось журчание
воды, омывающей спущенный якорь.
Мейсон дошел до кормы. Там неподвижно, как статуя, стоял
ночной дежурный матрос, укутанный в пальто и плащ. Его нисколько не
интересовали находившиеся на яхте гости. Его дело – отстоять вахту и дождаться
смены.
