– Почему же? – спросил Мейсон. – Там ведь есть маленькая
закрытая телефонная будка. Вы сами указали на нее, когда проводили экскурсию по
яхте. Я, конечно, не знаю, звонил ли Шелби своей жене из этой кабинки, я просто
спрашиваю: почему вы исключаете такую вероятность?
– С этой телефонной системой на яхте не так просто, как
кажется. Здесь есть одна тонкость.
– А именно?
– Я не хотел иметь на яхте телефонистку, и поэтому пришлось
провести две независимые линии связи.
– Это становится интересным, – заметил Мейсон.
– Телефонная линия для пассажиров связывает каюты между
собой и дает возможность вызвать стюарда. А служебная линия не имеет контактов
с пассажирской. И лишь в одной каюте есть аппараты обеих линий, пассажирской и
служебной.
– В вашей?
– Да. Я могу говорить с машинным отделением, с капитаном, с
камбузом – вообще с любым отделом. По другой линии я могу позвонить в любую
каюту и в помещение стюарда. Скотт Шелби никак не мог позвонить своей жене в
каюту из служебной телефонной будки, находящейся на носу.
– Из нее можно позвонить только в вашу каюту или в другое
служебное помещение?
– Правильно. Именно так.
– И что из этого следует?
– А следует то, что, если Марион Шелби действительно
говорила по телефону со своим мужем, он звонил ей либо из чьей-нибудь каюты,
либо от стюарда.
– Ну и?.. – спросил Мейсон.
– Все каюты сегодня были заняты. А что касается стюарда, то
он пользуется моим абсолютным доверием. Он служит у меня уже несколько лет.
Сегодня – большой прием на яхте, и я просил его взять на себя дежурство до двух
часов ночи. Он охотно согласился, так как чрезвычайно предан мне.
– Быть может, он уснул? – предположил Мейсон.
– Он сидел за столом и читал, когда все это случилось. Он не
слышал звука выстрела, но слышал, что чье-то тело билось о борт яхты.
– Итак?
– Итак, я попал в чрезвычайно трудное положение. Один из
моих гостей исчез, а то объяснение, которое выдвигает его жена, неприемлемо.
– Я так не считаю.
– Но она ведь говорит, что муж звонил ей из будки на носу
яхты. Когда я демонстрировал яхту гостям, то действительно указал на эту будку.
Из этого гости сделали ошибочный вывод, что оттуда можно позвонить и в каюту,
тогда как в действительности это невозможно.
– Извините меня, Бентон, – возразил Мейсон, – но вы никак не
сможете доказать, что показания миссис Шелби ложны.
– Нет?
– Нет! – уверенно сказал Мейсон.
– Какова же ваша версия?
– Возможно, что мистер Шелби действительно сказал жене, что
звонит из этой будки, так как он счел возможным соединиться именно из этой
будки с каютой.
– Тогда следует предположить, – сухо продолжал Бентон, – что
он звонил либо из занятой кем-то каюты, либо от стюарда. Причем последнее
предположение следует отбросить.
– Сложная и интересная ситуация… – ответил Мейсон. – Кстати,
куда делся револьвер, который был в руке у миссис Шелби?
– Я забрал его себе, так как полицейские офицеры,
несомненно, заинтересуются этой уликой. Из него произведен один выстрел,
остальные пули на месте.
Мейсон ответил:
– Некоторые имеют обыкновение предварительно отстрелять
первую пулю, чтобы под спуском не было ничего на случай неожиданного удара.
– Этот вопрос мы предоставим решать полиции. Насколько я
понимаю, вы берете под защиту миссис Шелби? Она договаривалась с вами об этом?
– Боже милостивый, нет! Я хочу взять ее под защиту, потому
что, во-первых, она мне симпатична, а во-вторых, потому что прекрасно знаю, как
набросятся на нее полицейские. Они будут готовы пригвоздить ее к кресту. Именно
поэтому я пытаюсь понять, что именно произошло в действительности.
– Боюсь, что ваши попытки обречены на неудачу.
– Приняты ли меры для того, чтобы найти тело Шелби?
– Да. Лодки непрерывно кружат по воде. Однако нет никакой
надежды, что он еще живой и борется за жизнь. Вероятнее всего, его тело
покоится на дне реки, а глубина в этом месте превышает двадцать футов.
– Скажите, Шелби был раздет или одет?
– Он и его жена уже легли спать. У них в каюте две
составленные вместе кровати. Она, по ее словам, спит всегда очень крепко. Он
же, видимо, вскоре после того, как она заснула, встал и снова оделся. Странно,
что он не надел ни белья, ни носков. Облачился в брюки и верхнюю рубашку. Надел
туфли на босу ногу, пальто и вышел на палубу.
– А шляпа?
– Вот это-то и странно. Не надев белья, галстука и шарфа, он
для чего-то надел шляпу. Он одевался явно в спешке. Однако никто ничего точно
не знает. Жена видела его в последний раз, когда он лег и погасил свет. Миссис
Шелби говорит, что муж был раздражен и зол. Видимо, приехав сюда, он рассчитывал
договориться с нами.
– На выгодных для него условиях.
– Конечно. Он считал четыре тысячи долларов смехотворной
суммой. Кроме того, он был оскорблен моей постановкой вопросов. Я не располагаю
точными сведениями, но таково общее представление, которое я вынес из беседы с
миссис Шелби.
– А что случилось после этого?
– Она заснула глубоким сном. Ее разбудил телефонный звонок.
Она подняла трубку, однако, по ее словам, не совсем еще проснулась. Услышала
голос своего мужа, его приказ немедленно прийти на нос яхты и принести ему
револьвер, лежащий на его ночном столике. Он сказал, что она должна бежать
моментально, не теряя ни минуты на одевание. Затем в трубке раздался какой-то
странный звук. Не то кто-то пытался вырвать телефонную трубку из его рук, не то
просто ударил его. Ей показалось, что она слышала шум удара, однако не уверена
в этом. К тому же она была в полусне.
– И как она поступила?
– Говорит, не размышляла ни секунды: соскочила с кровати,
схватила револьвер и бросилась бежать на палубу, в чем была – в одной рубашке и
босиком.
– Следует уведомить обо всем полицию, – сказал Мейсон.
– Да, я сделаю это, как только смогу высвободить одну лодку
от поисков тела в реке.
– И когда это будет?
– Тогда, когда я приду к выводу, что всякие дальнейшие
поиски бесполезны. Через пять, максимум через десять минут. Пошлю лодку на
берег, чтобы немедленно вызвать полицию. Пока что я считаю своей обязанностью,
чтобы никто из находящихся на яхте людей не сбежал отсюда до приезда
полицейских властей.
