– Это в основном правильно.
– В частности, на исследуемой пуле должны быть
дополнительные повреждения, возникшие в результате проникновения пули в тело
жертвы.
– Да, это могло случиться. Но я уже сказал, что пуля была в
исключительно хорошем состоянии.
– Что же в ней было исключительного?
– Она почти не расплющилась.
– О чем это свидетельствует?
– Только о том, что нам исключительно повезло. Довольно
часто пуля, извлеченная из тела, настолько расплющивается, что мы можем исследовать
лишь одну ее сторону, и тогда выводы экспертизы оказываются не столь
однозначными. Но в данном случае пуля почти не изменилась.
– Однако она все же проникла через ткани до кости?
– Насколько я понял, именно так.
– Вы присутствовали при вскрытии? И при вас ли доктор
Стирлинг извлек пулю из тела?
– Да, сэр.
– Что с этой пулей было дальше?
– Я забрал ее к себе для изучения.
– Судя по вашим словам, на этой пуле должны быть некоторые
царапины или вмятины как результат проникновения в тело убитого?
– Они могли быть.
– Вы их обнаружили?
– Я их не искал.
– Вы просто решили, что их не было?
– Да.
– Вы весьма скрупулезно изучали те микроскопические
повреждения, которые доказывали, что пуля вылетела именно из револьвера номер
14581?
– Естественно, так как именно такая задача была передо мной
поставлена.
– Вас ничуть не интересовали те микроследы, которые
доказывают, что пуля действительно проникла в ткани жертвы и явилась причиной
ее смерти?
– Заключение о причинах смерти дал доктор Стирлинг, а то,
что пуля была извлечена из тела покойника, я видел собственными глазами.
– Вы видели входное пулевое отверстие?
– Да, видел.
– Кстати, вы сделали снимок входного пулевого отверстия
раны?
Свидетель в некотором замешательстве откашлялся.
– Да, я сделал снимок, но на нем не видно ничего, кроме
входного отверстия пули на шее погибшего.
– Где же эта фотография?
– У меня в конторе.
– Почему вы не принесли ее сюда, на судебное заседание?
– Потому что не видел в этом никакого смысла. Я делаю очень
много снимков, которые позднее оказываются ненужными.
– Насколько я помню, вы сказали, что пули подобного рода,
попадая в сосновую доску, проникают на глубину четыре и семь восьмых дюйма?
– Правильно. Такова характеристика подобных пуль при
стрельбе из револьвера данного типа.
– Однако в нашем случае пуля проникла на небольшую глубину?
– Пуля ударилась о кость, а в таких случаях ее дальнейшее
проникновение оказывается непредсказуемым. Тем не менее, если пуля попадает в
тело в момент его падения с высоты, это возможно.
– Вы хотите сказать, что пуля попала в Шелби, когда он падал
с палубы яхты?
– Нет, сэр. Этого я не говорил.
– А что же вы хотели сказать?
– В этом вопросе я не компетентен.
– Но вы эксперт по баллистике и должны объяснить суду,
почему пуля не проникла в тело жертвы на большую глубину.
Свидетель смутился:
– У меня есть собственная теория.
– Хорошо. Изложите ее нам.
– Это моя личная теория, – начал свидетель, – и я вовсе не
обязан излагать ее вам. Мне поручено идентифицировать пулю как выстреленную из
данного револьвера.
– Нет, – заявил Мейсон категорично, – вы – эксперт по
баллистике, и у вас есть теория, объясняющая важнейший вопрос в данном
следствии. Я требую, чтобы вы изложили ее.
– Ну, если вы настаиваете, то я считаю, что пуля попала в
тело, уже находящееся в воде, как раз в самый момент его падения.
– Это весьма интересно, – сказал Мейсон, – но почему вы думаете,
что дело обстояло так, мистер Нокси?
– Боже мой! – воскликнул Бюргер тоном мученика. – Если мы
будем углубляться во всякие не относящиеся к делу подробности, мы завязнем и
никогда не покончим с этим процессом. В конце концов, теория свидетеля не может
быть ничем и никем подтверждена, не имеет никакого значения для суда и лишь
отнимает у нас время.
– Однако вы заявили, что время у нас есть, причем именно в
связи с допросом данного свидетеля.
– Но из этого не следует, что время нужно тратить зря.
– Вы выражаете протест?
– Да, – подтвердил Бюргер и в своих обычных выражениях
мотивировал протест.
Вмешался судья:
– Суд не желает слушать ваши споры. Протест отклоняется.
Свидетель обязан ответить на вопрос адвоката.
– Итак, в данном случае есть несколько не совсем обычных
признаков, – сказал свидетель, – и прежде всего необычная форма входного
отверстия.
– Что же в нем необычного?
– Оно не круглое, а овальное.
– И что же это означает?
– Обычно это означает, что пуля сошла со своего прямого пути
и начала вибрировать.
– Можете ли пояснить нам, что имеется в виду?
Свидетель вынул из кармана карандаш и поднял его.
– Обычно пуля, вращаясь, идет по прямой линии. Но если в
самой пуле или в оружии, из которого она вылетела, есть какой-нибудь дефект, то
острие карандаша продолжает движение по прямой, тогда как хвостик карандаша
отклоняется от этой прямой по кругу, имеющему в диаметре около двух дюймов.
Мейсон кивнул.
– В таких случаях, – продолжал свидетель, – пуля, попадая в
тело, оставляет не круглое отверстие, а такое, которое принято называть
замочной скважиной, и это очень выразительный термин.
– Весьма интересно, – сказал Мейсон, – и в теле Шелби
входное отверстие имело именно такую форму? А кроме того, вы заметили и еще
кое-что не совсем обычное?
– Я уже упоминал о том, что головка пули почти не была
расплющена.
– Что это означает?
– В сочетании с тем, что пуля проникла на очень маленькое
расстояние, это, по-моему, свидетельствует о том, что пуля ударилась о какую-то
податливую поверхность и лишь после этого рикошетировала в тело.
