– Пожалуйста, покороче, мистер Келлер, я должен уйти.
– Хорошо, я буду краток. Я в некотором роде заинтересованное
лицо во всем этом деле.
– Понимаю.
– Вы великолепный адвокат, Мейсон!
– Благодарю вас.
– И есть целый ряд уголовных процессов, где вас нельзя
превзойти.
– Вы не можете себе представить, как мне льстит такая
высокая оценка с вашей стороны.
– Не сердитесь и не засучивайте рукава для драки, Мейсон.
Этот случай совсем не подходит под те процессы, которые вы обычно ведете. У
меня есть друг, адвокат, специализирующийся именно на таких делах.
– Кто этот адвокат? – спросил Мейсон.
– Это Аттика, из конторы «Аттика, Хокси и Мид».
Дрейк присвистнул.
– Вы его знаете? – спросил Келлер у Дрейка. – Он ловкач.
Дрейк ответил:
– Он всего лишь нечистоплотный стряпчий и, кстати сказать,
представляет интересы Эллен Кэшинг в иске, предъявленном мне и мистеру Мейсону.
– Да, это верно. А теперь взгляните, как он умен! Он
привлекает внимание общества к своей клиентке…
– От него воняет, – сказал Мейсон.
– Не сердитесь, мистер Мейсон, прошу вас. Мне, пожалуй, не
стоило рассказывать вам о том, что он предрекал вам поражение и полный провал в
предстоящем процессе, но я призываю вас к выдержке.
– Чего вы хотите? – спросил Мейсон.
– Факты таковы: этот Скотт Шелби был малоуважаемым
человеком. Всегда в погоне за женщинами и деньгами. Не отказывался от шантажа.
Пытался убедить всех, что они ему чем-то обязаны и за это должны оказывать
услуги. У всех нас есть человеческие слабости, но этот парень был больше похож
на крысу, чем на человека. Поняли меня?
– Продолжайте, – сказал Мейсон. – Выкладывайте все, что
хотели сообщить.
– В ту ночь, которую они провели на яхте Бентона, его жена
решила, что с нее хватит и что она попытается получить развод. Однако его
невозможно получить, не имея улик против мужа, а муж, естественно, не приводит
любовниц в спальню жены. Тогда она решила сама поискать эти улики. Поняли меня?
– Да, – сухо ответил Мейсон.
– Когда она проснулась и увидела, что мужа в каюте нет, она
поняла, что он снова вышел на охоту за какой-то юбкой. Увидела на тумбочке
револьвер, схватила его…
– Позвольте мне продолжить, – сказал Мейсон насмешливо. –
Она выбежала на палубу, обезумев от ревности. Бедная маленькая женщина
совершенно не сознавала, что делает. Она даже не понимала, что находится на
палубе босая и в одной рубашке. Полусонная, она бегала по палубе в поисках
мужа.
– Вы поняли меня, – сказал Келлер с ноткой уважительного
удивления, – именно так все и произошло. Вы прекрасно сумели это изложить.
– На носу яхты она обнаружила своего мужа в объятиях другой
женщины. Увидев ее, эта женщина вырвалась от Скотта и убежала, а он набросился
на жену с криками: не позволю за мной шпионить, что тебе здесь нужно! И так
далее, и тому подобное.
Келлер одобрительно кивал головой.
– Бедная маленькая женщина впала в полное отчаяние, –
декламировал Мейсон. – Она заплакала, а ее обозленный муж грубо схватил ее за
плечи, повернул спиной, сильно ударил и крикнул, чтобы она немедленно убиралась
в каюту. Удар вывел ее из себя. Она заявила, что не станет больше терпеть и
подаст заявление в суд на развод. Он окончательно рассвирепел и, схватив ее,
пытался бросить в воду. Она боролась и сопротивлялась изо всех сил, пытаясь
закричать, но он схватил ее за горло. Она уже теряла сознание, но в этот момент
ее муж споткнулся о лежавший на палубе канат и, потеряв равновесие, попытался
схватить ее за руку, чтобы не упасть самому. В руке она держала револьвер, и в
ту минуту, когда он схватился за ее руку, она услышала звук выстрела. Сначала
она подумала, что стрелял кто-то другой, и лишь позднее поняла, что выстрел
произведен из револьвера, находившегося в ее руке. То ли муж сам случайно нажал
на спуск, то ли оружие сработало из-за того, что он схватился за ее руку, не
известно. А доказательством является то, что пуля вначале попала в обшивку яхты
и лишь на рикошете проникла в тело Шелби.
Шелби сам убил себя, попав в обстоятельства, которые,
казалось, были созданы для возмездия некоей высшей силой. Это не было
убийством. Не было даже самозащитой. Она вовсе не убивала его, эта бедная
полусонная женщина. Гнусный предатель убил себя сам!
Глаза Лаутона широко и благоговейно раскрылись.
– Черт, – произнес он, – вы сумели сделать это даже лучше,
чем он. И вам незачем отказываться от этого процесса!
– В самом деле?! – воскликнул Мейсон. – Я должен отказаться
от этого процесса, а вы должны убраться к черту из моей конторы, и притом
немедленно.
Мейсон слез со стола, на котором сидел до сих пор, подошел к
Келлеру, схватил его за воротник и поднял со стула.
– Скажите, – удивленно заговорил Келлер, – что это накатило
на вас? Быть может, мы все-таки сумеем договориться как деловые люди. Я
заинтересован в этой маленькой женщине, потому…
Делла Стрит вопросительно взглянула на Мейсона, тот кивнул ей,
и она распахнула дверь из кабинета Мейсона настежь.
Мейсон навалился на Келлера всей тяжестью своего тела и
вышвырнул его из комнаты. Келлер растянулся в коридоре во всю длину, а Мейсон,
отряхивая руки, словно они запачкались, вернулся в контору. Делла, как знающий
свою роль участник давно заученной постановки, закрыла за ним дверь и заперла
на замок.
– Теперь нам всем следует выпить. – Мейсон подошел к шкафу,
вынул оттуда бутылку виски и стаканы.
Дрейк наблюдал за ним с нескрываемым восхищением.
– Черт возьми, Перри, никогда еще не видел более чистой
работы!
– Ты имеешь в виду выброшенную отсюда крысу? – спросил
Мейсон, откупоривая бутылку.
– Боже мой, как ты расправился с этим старым жуликом,
оплакивающим судьбу бедной маленькой женщины! Почему бы тебе не выступить с
этим в суде и не спасти Марион Шелби?
Мейсон кончил разливать виски и спросил язвительно:
– Ты тоже хочешь вылететь в коридор, Пол?
Дрейк хохотнул:
– Перри, делай как знаешь, но для адвоката, постоянно
загоняющего в угол окружного прокурора, ты, несомненно, наивен, как младенец.
– Налей мне двойную порцию, а после этого я пойду звонить
адвокату миссис Лэси и постараюсь выведать у него, сколько мне нужно заплатить,
чтобы отвязаться от этого иска.
Глава 22
В субботу утром Мейсон вошел в свой кабинет с обычной
беззаботной мальчишеской улыбкой на губах.
