Я развернулась и поехала домой. Говорят, возвращаться — плохая примета. Но в моем случае все оказалось по-другому. Стоило мне подъехать, как я увидела машину Марата. Сердце бешено заколотилось, и я даже захотела сбежать, но потом подумала, что они с отцом могут поубивать друг друга. Это в мои планы не входило, поэтому я смело вошла в дом. К-н-и-г-о-е-д-.-н-е-т
К счастью, грохота и криков слышно не было, но из кабинета доносились голоса. Я тихонько прокралась, решив подслушать. Да-да, нехорошо, знаю. Но такое чувство, что все водят меня за нос. Имею право самостоятельно добыть информацию.
— … К счастью, ты не застал ее, — проговорил мой папа.
— Я не к Яне, — родной голос, — я к тебе.
— Хочешь меня купить? Чтобы я своей дочери лапшу на уши повесил? — рассмеялся отец.
— Ты идиот, Олег, — тихо проговорил Марат. — Я люблю Яну и, надеюсь, что она мне когда-то поверит. Но я не хочу, чтобы наши с тобой дела стояли между мной и твоей дочерью. Я не хочу, чтобы при малейшей ссоре она думала, что я с ней из-за призрачной возможности отхватить твой бизнес.
— И что ты хочешь? — на удивление, спокойно спросил отец.
— Хочу переписать на тебя всю свою часть нашего общего бизнеса. Буду с него лишь инвестиции получать, а все пусть принадлежит тебе. Мне ничего от тебя не нужно, кроме Яны. И дел я с тобой иметь не хочу. Поздравляю, ты — единственный владелец и можешь не переживать из-за того, что я воткну тебе нож в спину. Но и я прошу тебя: отстань от нас! Из-за того, что ты устроил за мной слежку, возникли такие проблемы! Ты даже не представляешь их масштаб!
— Ну так скажи! — рявкнул отец. — Кто та девушка, к которой ты бегаешь, как верный пес?! Объясни мне и моей дочери! Если ты, как утверждаешь, и впрямь любишь ее!
— Знаешь, — после небольшой паузы, проговорил Марат, — есть в жизни вещи, которые зависят не только от нас. А бывает, что лишнее слово может создать кучу проблем нашим близким. Я сам разберусь со своими делами, и не нужно лезть. Тем более, не подталкивай к этому Яну. Я и ее хочу уберечь от этого всего.
— Столько драмы и философии, — выплюнул папа, — а конкретики ноль. Значит, ответ на поверхности. Ты просто похотливый кобель, который запудрил мозги моей дочери!
— Думай, как хочешь, — не стал оправдываться Марат. — Документы подготовлю завтра. Можешь открывать бутылку шампанского: сегодня ты стал еще богаче.
Послышались шаги, и я рванула в сторону прихожей. Бежать куда-то было глупо — Марат, так или иначе, заметит меня. Поэтому я просто сделала вид, что только пришла.
Мужчина вышел в холл и замер, глядя на меня.
Я сглотнула ком в горле, тоже не мигая, уставившись на своего, пока еще, мужа.
— Зачем ты пришел? — спросила я, прекрасно зная, зачем. Не зря же подслушала.
— Я к твоему отцу, — отведя взгляд, ответил мужчина. Затем сделал шаг ко мне и остановился на расстоянии вытянутой руки. — Ян, не руби с плеча. Всему есть объяснение, просто не сейчас. Я люблю тебя, малыш. Подожди немного…
Я поджала губы, отворачиваясь. И снова я ни черта не понимаю. То, что Марат решил переписать на папу их совместные труды, полностью прогоняло мысль о том, что я нужна этому мужчине ради бизнеса. Но все еще не объясняло того, что происходит.
— Я не говорю, чтобы ты приняла решение сейчас, — мягко произнес Марат. — Просто, не делай ничего сгоряча. Хорошо?
Я кивнула, потому что что-то сказать была не в состоянии. Как же мне хотелось уткнуться носом в грудь мужчины и позорно разреветься. И чтобы он меня утешал и говорил, что все будет хорошо.
— Пока, — произнес Марат, выводя меня из мира грез. Затем, проходя мимо меня, легко коснулся своими губами моего виска, и вышел на улицу.
Я же села на банкетку, пытаясь распутать клубок мыслей в своей голове.
Глава 58
Я уже передумала куда-то ехать, а вместо этого отправилась к отцу в кабинет. Мне нужно было разобраться, правильно ли я все поняла (читай: подслушала).
Папа стоял, повернувшись лицом к окну. Скрестив руки за спиной, он был похож на статую. Несмотря на возраст, он до сих пор выглядит очень хорошо и явно не собирается стареть.
— Пап, — позвала я его. Плечи мужчины еле заметно вздрогнули, и он резко обернулся.
— Ты что тут делаешь? Я думал, ты уехала…
— Пришлось вернуться, — призналась я. — Документы забыла.
Я замешкалась. Я уже сто раз прокрутила свой вопрос в голове, но он все так же звучал жалко, словно я пытаюсь ухватиться за тоненькую ниточку наших с Маратом отношений.
— Ты его видела? — опередил меня с разговором отец.
Я молча кивнула, отводя глаза.
— И видела, и слышала ваш разговор… Это правда? Он хочет тебе отдать свою долю в вашем бизнесе?
Папа поджала губы, упираясь руками в стол. Он часто так делал, когда не хотел отвечать на вопрос.
— Пап… — я подошла чуть ближе, чувствуя, что начинает дрожать мой голос. — Я понимаю, что ты не веришь Марату. Но если он готов пожертвовать бизнесом, тем делом, которое вы так долго вынашиваете… Это же говорит о чем-то?
Отец поднял взгляд, а я постаралась незаметнее стереть скатившуюся слезу. Он выпрямился, а затем медленно подошел ко мне. После чего обнял, как-то неуклюже, как будто боялся мне навредить. Но я этого не замечала, для меня сейчас, словно, что-то изменилось. Такое ощущение, что я сама резко повзрослела и, возможно, впервые говорила с отцом не как капризный ребенок, уперто стоящий на своем, а действительно интересовалась папиным мнением. И он это тоже, видимо, почувствовал.
Я первая отклонилась, с виноватой улыбкой вытирая непрошеные слезы.
— Мне, правда, важно, что ты обо всем этом думаешь, — тихо произнесла я.
— Я не знаю, Ян… — со вздохом проговорил отец. — До сегодняшнего дня я был уверен в своей правоте, стараясь не обращать внимания на то, как Марат рьяно тебя постоянно защищал. И от моих нападок в том числе. Может, это его игра какая-то, может, он блефует…
Я хмыкнула, покачав головой.
— То есть, ты не допускаешь мысли, что он действительно меня любит?
Папа потер шею, опуская голову вниз.
— Я не знаю… — признался он. — Ты же сама прекрасно понимаешь, что про любовь — это не ко мне.
Я села в кресло, устремляя взгляд на стену. Там до сих пор висела наша семейная фотография, когда еще мама была жива. Я как-то спросила у Иры, не бесит ли ее то, что ее муж не снимает снимок своей умершей жены. Но Ира — сама доброта, сказала, что ее это наоборот радует. Дескать, мой отец умеет ценить хорошие моменты и чтит память той, которая подарила ему ребенка. И это о многом говорит.
Тогда мне казалось, что моя мачеха сама себя уговаривает, а теперь я стала ее понимать.
