– Что в крови?
– Легкое отношение к верности. Сегодня с одним, завтра с другим…
– Можно подумать, у вас не так же, у натуралов то есть, – иронично заметил Фил.
– Так же, но есть и крепкие союзы, а у вас таких и не встретишь. Вот даже ты, уж на что гей, а сам и не видел таких.
Фил замолчал, прижатый к стенке аргументами.
– Всё равно его люблю, – пробурчал он.
– Так кто тебе мешает? Люби.
– Он мешает. Он не гей, ему женщины нравятся, – вернувшись в минорное настроение, сказал Фил. – И я ничего не могу с этим поделать.
– А что, пробовал? – иронично поинтересовался я.
– Конечно.
– И как?
– Никак, – ответил Фил. – Он не поддаётся.
– Ну, какие твои годы. Может, получится ещё.
– А что, если мне его напоить? Вот прям сильно-сильно? – спросил Фил.
– Говорю же: я в этих делах не силён. Попробуй.
Вместо ответа парень вдруг положил мне ладошку на попу, слегка сжал и, придвинувшись, обдал алкогольно-табачным ароматом:
– А давай попробуем вместе?
– Я не по этой части, – сказал я, убирая его руку. – И держи свои лапки при себе. Не ровен час, сломаются.
Я потушил окурок, бросил его в пепельницу (оказывается, она тут была, но ей почти никто не пользовался, судя по чистоте) и вернулся в квартиру.
– Чего вы там так долго? – улыбнулся Глеб. – Я уж вас заждался. Ну что, продолжим? Я тут разлил как раз.
– Прости, но мне уже пора. Устал за день, хочу выспаться, – сказал я, проходя мимо.
– Что ж, пора так пора, – ответил Глеб. Он проводил меня до двери, пожал на прощание руку, и я ушёл. Мне стало очень неприятно находиться в его квартире. Этот Фил с его странными разговорами. Да ещё ручонки свои тонкие начал распускать. Его спасло лишь то, что Катя попросила быть с Глебом вежливым. А раз Фил его друг (странная какая-то дружба, честное слово!), то я не стал бить ему в морду. Хотя руки сильно чесались. Может, я и не гомофоб на словах, но на деле ненавижу этих манерных уродов. Хочешь мужиков пялить в задницу или свою подставлять: пожалуйста! Только не выставляй эту гомосятину наружу и не приставай к тем, кого такие вещи не интересуют.
Я был настолько зол на Фила и на Глеба, что долго не мог уснуть. Ворочался, вздыхал. Да ещё Катюши рядом не было, а я не привык спать без неё. Вернее, отвык уже. Потому ещё несколько раз выходил на свой уже балкон курить, пока не надоело. Лишь утомившись окончательно, повалился на кровать, уткнулся носом в подушку Воробышка, которая хранила её аромат и, вдыхая его носом, заснул.
И приснилось мне, что я стою на обочине автомагистрали. Немилосердно печёт солнце, на голубом небе – ни облачка, жара стоит страшная, градусов пятьдесят, наверное. Ни тенёчка вокруг. Лишь ровная, как стол, выжженная степь, куда ни посмотри. У меня в руках ничего, на мне – что очень странно – только трусы-«боксёры» и футболка, да ноги обуты в какие-то рваные старые кеды. У меня, кажется, в школе такие были.
Я понимаю, что жутко хочу пить, но у меня ни капли влаги. Не потею даже – организм иссох на солнцепёке. И куда идти не знаю, и как я тут оказался не пойму. Вдруг вижу – издалека, плавая в горячем мареве над асфальтом, появилась машина. Сначала я подумал –мираж. Но послышался шум, и вскоре приблизилась какая-то шикарная новенькая иномарка представительского класса.
Она остановилась рядом со мной. Окно открылось, изнутри высунулась голова… Это был Фил. Он улыбался, держа в руках запотевшую ледяную баночку с соком. По ней медленно сползали капельки росы. Увидев это, я нервно попытался сглотнуть, но во рту и горле всё пересохло.
– Что, поедешь с нами? – ухмыльнулся Фил.
Я, не имея возможности говорить потрескавшимися губами, только кивнул.
– Платить есть чем?
Я отрицательно мотнул головой.
– Тогда отсосёшь нам обоим, – он кивнул в сторону водителя, и я, пригнувшись, заметил там Глеба. Он тоже саркастически улыбался, глядя на меня. – Это и будет оплатой. Ну как? Согласен?
Я замер. Остаться тут, посреди знойной степи, – велик шанс умереть. Поехать с ними – придётся совершить мерзость, которая станет преследовать меня до конца жизни. Как же быть?! Я стал буквально мысленно метаться и… проснулся. Было раннее утро, часы показывали двадцать минут шестого.
– Приснится же такая гадость, – прошептал я и ощутил, что губы у меня точь-в-точь как во сне. Спешно вскочил с постели, помчался на кухню и там прямо из графина выпил, кажется, целый литр. Стало полегче. «Хорошо, что вся эта гомосятина со мной не наяву», – подумал я и побрёл обратно – досыпать.
Утром я проснулся с жуткой головной болью. Всё-таки мешать крепкий ром с газировкой было не самой лучшей идеей. Потому пришлось пить таблетку, поскольку опохмеляться я не решился. Всё-таки на работе я не рядовой работник, а руководитель. Сами же мы с Максом требуем от своих механиков, чтобы те приходили на работу трезвыми. Значит, надо подавать пример.
Проглотив сразу две таблетки «цитрамона» (единственное, что мне помогает в таких случаях), я открыл телефон и стал смотреть: нет ли сообщений от моей любимой? Они, конечно же, были. Катюша написала, что полёт прошел благополучно, она уже в гостинице. Даже прикрепила селфи, на котором показывала, в каком просторном и красивом номере будет жить. Жаль, что я с ней не поехал. Лучше бы с Воробышком провел ночку вон на той огромной кровати, которая за её спиной виднеется на снимке, чем пить всякую ерунду с Глебом.
Ох уж этот Глеб! Меня передернуло от одного воспоминания о нем. Да ещё о том парне… как его… Фил, кажется. Что за дурацкое имя? На западный манер исковерканное. Тот вообще мне показался каким-то ненормальным. Вроде дружит с Глебом, а сам испытывает к нему далеко не дружеское чувство. И ещё меня хватал за задницу, тьфу! Тут же мне вспомнился паршивый сон, и я поспешил под холодный душ, чтобы смыть эти неприятные воспоминания.
Потом выпил кофе, съел два заботливо приготовленных Катей бутерброда и помчался на работу. К счастью, сосед этим утром ко мне не приставал с просьбами довезти его до работы. Я вообще его не видел и надеялся не увидеть ещё много времени. Лет сто, например. Как ни старалась Катюша пробудить во мне к нему добрососедское чувство, а ничего не получалось. Не нравится мне этот тип, вот хоть ты тресни!
Чтобы отвлечься, я, едва приехал на работу, написал жене, что у меня всё хорошо, вечер в компании Глеба прошел нормально. Без подробностей. И едва отправил сообщение, как в кабинет заглянул незнакомый старичок лет восьмидесяти. С такой хитрой ухмылочкой на холёном лице.
– Здравствуйте, – сказал он тонким противным голоском. – Вы не Сергей будете?
– Доброе утро. Да, это я.
– Меня зовут Марк Львович, я представляю страховой дом «Крепость».
