Он летел вниз, перепрыгивая две, а то и три ступеньки и рискуя переломать себе в случае впадения половину костей или даже вовсе свернуть шею. Но мчался, и лишь одна мысль лихорадочно билась в его мозгу: «Успеть! Успеть!» Так он слетел до первого этажа и увидел, что лифт стоит пустой. Но двери его только стали закрываться, значит, Кеша не мог далеко уйти.
Глеб выскочил из подъезда. Осмотрелся по сторонам и заметил в полусотне метров синее пятно – у Кеши куртка такого цвета. Он рванул за ним, скользя ногами по снегу и льду, раня кожу, поскольку не надел ботинки, оставаясь в носках. Теперь они превратились в драные грязные тряпочки, болтающиеся на ступнях. Кожу обжигало холодом, но Глеб не обращал внимания. Бежал, и когда подлетел к синей куртке, протянул было руку до неё, но поскользнулся и кубарем полетел в сугроб.
– Мужик, ты чего? – обернулся тот, за кем бежал Глеб. Вытерев мокрое от налипшего снега лицо, Варвар посмотрел снизу вверх. – Бухой, что ли? Ну лежи, лежи. Отморозишь себе яйца, – насмешливо сказал человек. Это был какой-то мужик среднего роста, с усами и в толстых очках.
«Я упустил его», – подумал Глеб. Только теперь, вставая из сугроба и пытаясь отряхнуться, он понял, какую большую глупость совершил, когда позволил Кеше просто так уйти. Расстроившись до глубины души, Варвар побрёл домой, загребая ногами снег. Он был мокрый, грязный и продрог до костей, так что зубы выбивали барабанную дробь. «А ведь ещё надо ехать в «Бригантину», – подумал, подходя к подъезду.
Набрал код на замке, дверь запиликала. Варвар взялся за металлическую ручку и потянул на себя.
– Глеб… – послышалось неподалёку.
Его голос!
Варвар мгновенно обернулся. Возле скамейки стоял Кеша.
– Ты?! – воскликнул Глеб.
– Да, – улыбнулся паренёк. – Не смог уйти. То есть ушёл, но вернулся. А ты почему так ужасно выглядишь?
– Тебя искал, – неловко растягивая замерзший рот в улыбке, ответил Глеб. – Я так рад тебя видеть, ты себе не представляешь!
– Пошли скорее домой, простынешь, – сказал Кеша, взял Варвара за руку и, словно маленького мальчика, искупавшегося в луже, повел в квартиру. Там он помог Глебу раздеться и отправил в ванную – мыться и греться, а сам пока вскипятил чайник и сделал заварку покрепче. Когда Варвар вышел, его ожидал бокал ароматного горячего чая с лимоном.
Хозяин квартиры сел на стул и принялся осторожно, чтобы не обжечь губы, прихлебывать из бокала. Кеша сидел напротив и смотрел с легкой полуулыбкой. Так, как смотрят влюбленные на своего родного человека, которому сделали что-то очень приятное.
Глеб явился в ресторан «Бригантина» за полчаса до указанного времени. То есть приехал он ещё раньше, но не смог больше сидеть в машине и курить одну сигарету за другой. Собрался с духом и отправился в заведение, где заранее забронировал столик. Он не был уверен, что Вера (так он называл её про себя, не в силах обозначить «мамой») успеет. Всё-таки путь из Норвегии в их родной город неблизкий. Сюда можно попасть только на самолете с пересадкой в Москве, а тамошняя погода весной непредсказуема. Могут быть туманы, рейсы порой из-за них откладывают на несколько часов. Глеб однажды летал в командировку зимой, и обратно вернулся с опозданием на сутки – пришлось добираться на поезде, поскольку самолеты отменили.
Он сидел теперь в зале ресторана и наблюдал за входом, высматривая женщину за 50 лет. Столько примерно (Глеб не помнил даты её рождения) должно быть теперь Вере Харкет-Эйденбаум. А уж как она выглядит, Варвар и подавно имел самое смутное представление. Все фотографии с матерью остались в квартире отца, а поскольку его никогда не интересовали, то с годами облик родительницы настолько потускнел, что сколько ни напрягай память, а остались какие-то смутные черты. Кажется, у неё были голубые глаза. Или серо-зеленые? А может, светло-карие? Но где уж тут вспомнить, когда у самого было много женщин.
– Здравствуйте, – послышалось рядом, за спиной. – Можно к вам присоединиться?
– Занято, – машинально ответил Глеб, не поворачивая головы.
– Думаю, мне можно, – сказала незнакомка, отодвигая стул. Варвар хотел уж было ей жестко ответить, что он здесь ждет кое-кого. Развернулся, открыл рот, да так с ним и замер. Напротив от него сидела и смотрела на него своими зелеными глазами… Вера. Она то пыталась улыбнуться (там, в Европе, где она прожила много лет, это правило хорошего поведения при встрече), но чувство радости от долгожданной встречи перекрывалось другим – страхом. Потому губы женщины дрожали, то растягиваясь в улыбке, то опускаясь, чтобы лицо приобрело серьезный вид.
– Мама… – проговорил Глеб и замолчал. Он не знал, что сказать дальше. Был настолько глубоко шокирован. Ошеломлён и поражен до глубины души. – Ты… как ты здесь оказалась? Я же смотрел…
– Я здесь уже час. Но только теперь решилась к тебе подойти, – отвечает Вера. Она тоже в величайшем волнении, потому нервно теребит в пальцах маленький платочек.
– Час… что же ты раньше?..
– Думала, вдруг прогонишь.
– Нет, я не смог бы… – Глеб говорит, а сам жадно рассматривает её лицо. Запоминает так, словно оно не настоящее, а призрак, и совсем скоро растворится. Эти тонкие, покрытые крошечными морщинками – признаками возраста – губы, чуть потерявшие былую упругость щеки и скулы, ровный прямой подбородок, глаза, нос, лоб, – он буквально поглощает изображение, стараясь ничего не пропустить. Подмечая про себя, что выглядит Вера для своих 50 с лишним лет просто великолепно. Ей ну никак не дать больше 45, и она, вполне очевидно, очень тщательно ухаживает за своей внешностью. Можно понять: она все-таки была супругой весьма состоятельного господина и теперь руководит его финансовой структурой.
– Я хотела встретиться с тобой, чтобы рассказать…
– Давай что-нибудь закажем сначала, ладно? Ужасно пить хочется. Выпить, точнее, – прерывает её Глеб. Делает знак, и официант приносит меню. Варвар заказывает себе водку и апельсиновый сок, Вера – латте. И пока они ждут, женщина, не в силах сдерживать свой порыв, говорит:
– Я все-таки начну, сынок, потому что слишком долго ждала этого момента.
– Хорошо.
И в течение последующего получаса Глеб внимательно, не перебивая, слушает рассказ Веры о том, каким было счастьем её замужество с его отцом, Дмитрием. Как они радовались появлению их малыша. Но после главе семейства наскучил домашний быт, и он принялся, как в таких случаях говорят, «похаживать налево». Вера, впервые узнав об измене супруга, очень горевала. Но рядом был маленький Глебушка, ему требовались забота и любовь, и она целиком погрузилась в них, стараясь не думать о похождениях Дмитрия.
Тот, решив, что ему стали мало уделять внимания («ты слишком много возишься с ребенком», – сказал он), принялся гулять уже не скрываясь. Разве что любовниц в их квартиру не приводил. Да и где бы там разместиться, в однушке на окраине города? Но бывало, по нескольку дней домой не приходил. Так начался в их семье развал. Но когда Вера попробовала заговорить о разводе, Дмитрий озвучил жесткое условие: Глеб останется с ним, а поскольку он несовершеннолетний, то и в этой квартире. Уйти придётся ей, Вере.
