– Через полчаса там будет двое моих самых надёжных людей, – не раздумывая пообещала Конрад. – Я отправлю тебе их контакты. Если захочешь справиться о состоянии девочки, связывайся с ними напрямую. Помощь с транспортом нужна?
– Пока не знаю, – уклончиво заметила Ева.
– Звони, подберём что-нибудь. Свяжись со мной, как только окажешься на Земле. Нам нужно многое обсудить, – с необычной для неё мягкостью попросила женщина.
Крейх кивнула и разорвала связь.
Она повернулась ко мне, но не успела сказать и слова, как раздался сигнал вызова на её коммуникаторе.
– Да? – чуть ли не подскочила на кресле, принимая звонок.
– Не знаю, что там было, – раздался неуверенный голос Чеширского. – Но сервер мёртв.
– В смысле? – разом опав, ошарашенно пробормотала Ева.
– В буквальном, – мрачно подтвердил Кот. – Он абсолютно пуст. Там даже защиты никакой не осталось. Только огромное пустое пространство.
– Спасибо, – пробормотала, отключаясь и оборвав Кота на полуслове.
– Мне срочно нужен корабль, – подняла она на меня отчаянный взгляд.
Я задумался лишь на мгновение, а потом уверенно произнёс.
– У нас есть корабль.
***
Мы летели на всех парах. Один раз пришлось остановиться на пересадочной станции, чтобы передать все оставшиеся грузы знакомому перевозчику (причём на этом настояла сама Ева), но больше мы времени не теряли. Благодаря вмешательству Конрад, путь удалось существенно сократить с помощью пространственных коридоров, по которым нас провели в обход всех имеющихся очередей. Но к Земле мы приблизились только по истечении третьих суток.
Ева металась по кораблю, не способная чем-либо толком заняться, но и не в силах просто сидеть. Мы попытались с Фрэдом её скрутить, чтобы вколоть снотворного и отправить поспать, но она сопротивлялась так яростно и дико, что врач отказался от этой идеи.
– Даже если нам удастся её усыпить, толку не будет. Проснётся ещё более взвинченной и мстить полезет, – заключил он. Недовольно потирая доставшуюся ему в бою царапину на шее, удалился в медотсек. Я остался караулить, опасаясь того, что может прийти ей в голову в таком состоянии. После финта с завещанием ясно – решения, принятые ею в экстремальных ситуациях, порой слишком нестандартны. Но до активной деятельности не дошло. Ева бродила по кораблю и маниакально названивала каждый час предоставленной Герцогиней охране, чтобы справиться о состоянии девочки. На исходе первых суток пути это дёрганье настолько достало их, что они не побоялись пожаловаться Конрад. Та вызвонила нас и строгим голосом пообещала, что если Крейх не прекратит истерить, то она просто перекроет канал связи. Молча выслушав, Ева кивнула, ушла в свою каюту и заперлась там. Попытался прорваться к ней, но она умудрилась заблокировать её изнутри. Лишь подала голос, что всё в порядке и попросила оставить в покое.
Сначала я согласился. Но когда ещё почти через сутки она так и не вышла, и вообще не подавала признаков жизни, занервничал. Стучаться было бессмысленно. Вызвав Вика и механиков, потребовал, что пусть хоть обшивку спиливают, но дверь откроют. Такие меры не пригодились – Вик вскрыл каюту за полчаса. Когда я шагнул в полумрак комнаты, Ева, сидящая на кровати обняв колени, подняла на меня глаза. Пустой взгляд человека, уже похоронившего самое дорогое. Отослав парней, не стал ей ничего говорить. Сев рядом, обнял, прижав к себе. Слова здесь не помогут.
Мне было понятно её состояние. Совершив ошибку, привёдшую в итоге к тяжёлым последствиям для дорогого ей человека, и потратив столько усилий, чтобы исправить это, одним неосторожным разговором она свела всё на нет. И хотя вины её в этом не было, Ева с упорством продолжала себя мучить, наказывая за очередную нелепую случайность.
Мы вышли из каюты только после прилёта. Бледная и сосредоточенная, Ева прошла через коридоры, не замечая сочувствующие взгляды экипажа. Практически на выходе её поймал Фрэд с медицинским пистолетом в руке. Она слабо дёрнулась, но, прежде чем это успело перерасти в очередную потасовку, медик строго кинул ей:
– Не глупи. Хочешь свалиться по дороге? Это витамины и глюкоза, чтобы ты не подохла раньше, чем доберёшься до клиники.
Ева обмякла и без возражений позволила сделать себе все инъекции. Правда, едва сделав два шага, вдруг резко обернулась к нему и с горящими глазами вцепилась в рукав Сина, как раз собирающемуся закурить.
– Можешь поехать с нами? – проскрипела, нервно сжимая пальцы на его руке. – Я слишком поверхностно разбираюсь в медицине, чтобы полностью понимать, какие ещё анализы захотят сделать в клинике. И в целом плохо сейчас соображаю, – неожиданно признала, устало опустив плечи. – Предпочла бы иметь под рукой специалиста, чьему мнению могу доверять.
Последнее заявление изрядно удивило нас обоих. Не она ли, не так давно, отбрыкивалась от любой попытки Фрэда помочь, боясь его? Но видимо, ему верила больше, чем тем, кому годами платила за заботу о девочке.
Поначалу слегка ошарашенный, Фрэд всё же согласно кивнул.
– Я бы предпочёл сначала почитать историю болезни. Хоть какую-то, – заметил он, пока мы лавировали сквозь толпу прибывших и отбывающих. – Из рассказов смутно представляю себе случившееся.
– Сядем и я скину, – тихо кивнула Ева. – Не совсем история болезни, но наиболее близкое к ней, что у меня есть.
На выходе нас встретил присланный Конрад специальный кар, с рекордной скоростью домчавший до клиники.
Здание небольшое, но это скорее говорило о том, насколько это дорогое заведение. На регистрационной стойке все приветливы. Дальше холла нас не пустили, пока не подтвердили личность Евы как опекуна, по биометрическим показателям, и не стребовали с нас, как сопровождающих, подтверждение личности.
Охрану напротив болезненно белой двери с именной табличкой Ева даже не заметила. Целую минуту простояв, просто пялившись в надпись «Алиса Рейберт», она, наконец, нерешительно коснулась панели и открыла её.
Небольшая, но ярко освещённая белая комната. Окно, кресло под ним, маленькая кушетка у противоположной стены. В центре капсула, чем-то смахивающая на регенерационную, но всё же отличающаяся. К ней было подключено несколько мониторов, с совершенно непонятной мне информацией, но которая заинтересовала Фрэда.
Подойдя вплотную к капсуле, Ева легко коснулась рукой защитного стекла и тихо произнесла:
– Привет, Лейси…
Может это искажение от стекла, но девочка внутри выглядела болезненно. Бледная, практически землисто-серого цвета. Ручки поверх одеяла тонкие, и сама вся очень хрупкая и угловатая. Короткий ёжик тусклых белёсых волос. Но даже в таком состоянии узнаваема. Та самая малышка, чей образ показывала на экране Алиса, пусть там она была куда более цветущей. Хотя девочка под стеклом выглядела чуть старше.
– Сколько ей лет? – спросил Еву, взяв за ледяную руку. Как бы не пришлось её рядом где-то класть. Увы, но чудодейственная инъекция особых изменений не произвела.
