– Ха, мы не туда смотрим!
– В каком смысле?
– В таком, самом прямом! Ты-то не в курсе, но Анндаранэ переехала в эти покои только после первого совершеннолетия. То есть, три с небольшим месяца назад.
– А кто жил там раньше?
– Никто. Ну, то есть, жил Себастен ещё в бытность свою наследником, но с тех пор утекло очень много воды. А в последние лет двадцать – двадцать пять апартаменты пустовали, разве что иногда в них останавливался ненадолго кто-то из близких родственников семьи.
– Ну так ведь Андрес ап’Дарго Каррсе, управитель Литарры – близкий родственник? – поинтересовалась я. – Значит…
– Да, ты права. Он там точно жил, и мог оставить что-то в пустующих комнатах.
Мы помолчали.
Не знаю, о чём думал Михаил, а я пыталась понять, как же нужно рваться к власти, чтобы перешагнуть через жизнь родной племянницы? Потом тряхнула головой – в конце концов, моральный облик этого человека – не моя забота, и переключилась на более насущное.
– А что думаешь о словах того стража, что, мол, они все на стороне наследницы?
– Тоже хорошо. Это не самая тяжёлая гирька на наших весах, но в какой-то момент и она может сыграть свою роль. Надо бы ещё поработать с безопасниками, да и с магическим советом, но когда? – Михаил махнул рукой. – Очень хочется верить, что мы сможем задействовать артефакты и обеспечим Лантару ещё пару сотен лет спокойствия…
Глава 23
В посёлке было тихо, только где-то совсем далеко лаяла собака. У соседей горели окна, да и фонари на улице ярко светили, так что мне на миг показалось, что нет и не было никакого параллельного мира, магов, интриг, принцесс и правителей. Тряхнув головой, я спросила:
– Как ты считаешь, нам лучше поехать в город сейчас? Или попозже ночью?
– А зачем нам в город? – удивилась я. – Дом большой, сейчас включу отопление на полную, еще и тепло будет.
– Катя, ну ты подумай сама: тебя не было почти три недели. Свет не горел, дым из трубы не шёл, дорожки не чистили, соседка знает, что ты в отъезде. Если ты откуда-то приехала, как сюда попала?
– На такси, – ответила я на автомате. – Ах, чёрт!
– Вот именно. Сколько пар глаз в соседних домах видят приезд посторонней машины? И если никакой машины не было, а ты появилась, сколько потом об этом вспомнит?
– Ты прав… Какие предложения?
– Снега почти нет, на наше счастье… – Михаил выглянул в окно, стараясь держаться так, чтобы его не было видно от соседей. – Дорожки чистые и сухие. Часа в три ночи осторожно выйдем…
– В два, – возразила я. – Потому что с половины третьего до четырёх выгуливает своих кавказских овчарок Семён Маркович, живущий на этой же улице в доме через два от моего. И уж эти собачки точно меня заметят.
– Не любят?
– Скорее, мы взаимно друг друга разумно опасаемся. Когда-то в щенячьем возрасте они нажрались подкинутого на участок фарша с отравой, и я всем троим делала промывание желудка и прочие неприятные процедуры. Собачки выжили, выросли, но меня помнят хорошо.
– Неужели этот человек не обучил собак, чтобы не брали еду у чужих?
– Говорю же, маленькие ещё были, месяцев девять. Глупые и не учёные. А Семён – известный ювелир, его хотели ограбить…
Мы помолчали, потом меня осенило:
– Слушай, а зачем мы отправились сюда так рано? Могли до ночи побыть дома…
И прикусила язык. Получается, домом я теперь считаю Лантар?
Мой компаньон усмехнулся:
– Могли. Но кое-что не делается сразу сходу, мне надо подготовить… многое.
– Что?
– У тебя есть ноутбук?
– Конечно. И стационарный есть и ноут. Пойдём наверх. Только… свет, наверное, включать не стоит?
– Поставлю щит невидимости, – отмахнулся Михаил.
Пока он, усевшись на пол с ноутбуком на коленях, что-то искал в Интернете, я зашла в почту.
Рабочий адрес более не существовал.
Мило, хотя ожидаемо – после моего увольнения странно было бы, если б главврач и его верный оруженосец Кирилл Николаевич сохранили что-то, мне принадлежавшее. Более чем уверена, что и секретаршу мою в лучшем случае перевели, и врачей в отделении перешерстили. Ничего в этой ситуации сделать я не могла, но стало чертовски обидно за всё, что сама выращивала и строила…
Ладно, проехали. Тьфу на них.
Личная почта, наоборот, ломилась от пришедших за это время писем. Фигурально выражаясь, ящик был забит так, что конверты торчали из всех щелей и толстым слоем лежали на полу. Три с лишним тысячи непрочитанных е-мейлов, чёрт возьми! Да у меня сутки уйдут только на то, чтобы их все рассортировать, стереть ненужное и прочесть оставшееся… А ведь там, среди непрочитанного, может быть что-то очень важное.
Например, чья-то жизнь или смерть.
Например, моя.
В некотором ужасе я ткнула в первое попавшееся письмо – открылось приглашение занять должность зав. травматологическим отделением в Первой Градской.
– Ни фига себе, – пробормотала я. – Оказывается, тут жизнь кипит…
Время за чтением почты шло незаметно. В какой-то момент я оторвалась от компьютера, потянулась, кресло хрустнуло, и я замерла в этой неудобной позе: на первом этаже послышался хлопок двери и скрип моей сторожевой половицы.
– Кто это может быть? – неслышно спросил Михаил.
– Лидочка, соседка, – прошептала я. – У неё ключи.
– Она станет подниматься сюда?
– Если зашла просто посмотреть, всё ли в порядке – нет, если прибраться, то весь дом перешерстит. Но ты же можешь поставить щит?
Он только прищёлкнул языком досадливо, и мы замерли, прислушиваясь.
Что-то напевая, соседка протопала в кухню, погремела там чем-то, включила и выключила воду.
– Что она делает?
– Похоже, всё-таки будет убираться. Мы вполне можем объявиться. В конце концов, она никому ничего не станет рассказывать.
– А потом она проговорится, – нахмурился Михаил.
– Ну, это риск нелегала, – я тихонько фыркнула, вспомнив, что в давние годы Берестов очень любил шпионские романы.
Громкий дверной звонок заставил нас обоих подпрыгнуть.
– А это ещё кто? – прошипела я.
Тот же вопрос задала и Лидочка, после чего пошлёпала к двери. Мужские голоса, смутно знакомые; что там говорят, отсюда я разобрать не могла, но отчего-то занервничала.
– Пойду послушаю, что там, – шепнула Михаилу.
– Постой! – он сунул мне в пальцы небольшой амулет. – Невидимость, на полчаса должно хватить. Сожми.
