Кляксой?
Беланович шагнул вперёд, вгляделся. И вдруг линии и пятна сложились в лицо – белая кожа, чёрные разметавшиеся волосы, опущенные веки, вызывающе алые губы.
– Стелла? – спросил он зачем-то.
Художник помолчал, потом кивнул и открыл следующий лист.
Вся папка была заполнена портретами погибшей женщины – улыбающейся, злой, плачущей, в платье и обнажённой, спящей и пьющей вино.
– Вот так, – сказал Корнелий, закрыл папку и убрал её в стол. – Вот так. Спрашивай, что ты там хотел? Зачем взяли с собой Лиану? Да появилась вдруг у неё идея выдать девочку за Юрку Тороканова. Может, конечно, и вышло бы что, может, и нет, теперь неважно уже.
* * *
Лена вернулась в свою комнату, устало плюхнулась на кровать и зажмурилась. Перед глазами плыли и гримасничали лица гостей, милых, воспитанных людей, которые только что лгали ей в глаза. Невыносимо хотелось уехать и никогда в жизни больше не видеть Вадима, его дом и его приятелей.
Хлопнула дверь.
– Жалеешь себя? – спросил Андрей. – Магвестник прими, окно закрыто…
– Ну и жалею, – буркнула она. – Открой ему форточку, а я ещё минутку полежу.
Белая птичка ткнулась ей в руку, так что глаза открывать всё равно пришлось. Елена быстро просмотрела письмо.
– Алекс прислал сведения о гостях, – сообщила она партнеру.
– Обо всех?
– Нет, пока только о Марковых и о семействе покойной. Кстати, как твое впечатление от Корнелия?
– Он не убивал, – буркнул Андрей и отвернулся.
– Обоснуй?
– То, что он Стеллу любил, как доказательство не принимается? Ну тогда вот: он пишет для продажи гладкие академические картинки. А в столе у него лежит десятка три портретов Стеллы в графике. Такой, знаешь, жутковатый экспрессионизм, почти Эгон Шиле, тушь, перо и капля краплака. На каждом рисунке она живая, а ведь несколько сделаны сегодня, уже после того, как было найдено тело…
– Всё равно не доказательство, – упрямо помотала головой Лена. – Ты же знаешь.
– Знаю. Поэтому давай работать. Что прислал Алекс?
Она снова развернула лист:
– Та-ак… Корнелий Васильев, сорок шесть лет, не маг; родился в Москве, закончил Строгановку, выставляется дважды в году, продажи… в общем, бла-бла-бла. Устойчивый средний уровень. Со Стеллой сошёлся около пяти лет назад. Сакварела Гогнадзе, она же Стелла Горская, сорок два, родилась в Сигнахи, актриса и режиссёр, закончила… ха!
– Что?
– Факультет фармакологии она закончила, причём не в медицинском, а в международном университете в Рязани! Специальность фитотерапия.
– То есть, никакого профильного образования в театральной области у неё не было? – уточнил Андрей на всякий случай.
– Было. Годичный факультатив при Высших курсах актёрского мастерства.
– Ну вот, уже что-то. Дальше?
– Дальше… Четыре года назад основала продюсерское агентство «Взгляд изнутри». Агентство специализируется на театре тотального погружения, проекты которого предназначены для сложившихся коллективов единомышленников…
– В смысле?
Тут Лена оторвала глаза от письма и выразительно постучала себя по лбу.
– Организация корпоративов.
– А-а… Что-то существенное есть? Кой Тёмный понёс её, приехавшую из Тбилиси, учиться именно в Рязань?
– Нет. Пока больше ничего.
– Тогда давай про Марковых.
– Ма-арковы. Владимир – маг-медик, гинеколог по специальности. Трижды в неделю ведёт приём в городской больнице номер тридцать два, остальное время занимает частная практика, у него кабинет на Трубной улице.
– Неплохо.
– Угу.
– Ему пятьдесят шесть, родился в Москве, магию унаследовал от матери. Жена – Алла, в девичестве Сагудаева, сорок два года, родилась в Рязани… Оп-па! – она опустила листок и медленно проговорила. – Закончила рязанский международный университет по специальности фармакологическая фитотерапия.
– В каком году?
– В шестьдесят шестом, как и наша жертва. Они учились вместе.
– И значит, были давным-давно знакомы… Так может быть, именно с Марковой и собиралась встретиться Стелла?
– Не понимаю, зачем такой огород городить? Даже если они не хотели афишировать своё давнее знакомство, – Андрей скептически поморщился. – Две женщины, могли договориться по коммуникатору и встретиться якобы случайно… да просто в городе! В магазине, в парикмахерской, на выставке, где угодно.
– Пока мы не знаем всех обстоятельств, нельзя списывать со счетов и этот вариант.
– Нельзя, – согласился он. – Что ещё у нас осталось?
– По Левинсонам он написал только, что материала слишком много, пришлёт отдельно.
– А Тороканов?
– Тороканов… – Елена просмотрела записку. – А ничего про него нету. Странно.
– Кстати, этот кузен и в жизни такой же, – усмехнулся её компаньон. – Про него помнишь только тогда, когда он рядом. А ушёл – и будто стёрли, не было такого персонажа в нашей пьесе.
– Ну, значит, он шпион, – торжественно проговорила Лена.
– М-м, чиньский, – подхватил Андрей. – Нет, парсийский! Точно!
– Ну, вот и решён наш ребус: Стелла узнала о шпионской деятельности лже-кузена, и её нужно было срочно ликвидировать!
Отсмеявшись, Елена вздохнула и сказала:
– Всё равно непонятно, зачем было убивать её в закупоренном поместье? Нас тут раз-два, и обчёлся, дороги закрыты, определить убийцу среди девяти фигурантов куда проще, чем искать его в Москве. Зачем?
– Или почему.
– То есть?
– Что-то могло произойти вчера вечером. Событие, о котором мы не знаем, не дающее возможности для убийцы оставить Стеллу в живых. Что-то срочное. Смертельная опасность.
Лена неопределённо похмыкала, и он добавил:
– Кроме того, не забывай: даже сегодня утром ещё никто не знал, что уехать из Снигирей невозможно. Это обнаружили стражники, а уж у них и магические возможности побольше, чем у частного лица. Если бы была хоть малейшая возможность, они бы пробились.
– Вообще это тоже странно! Ну, овраг, ну, ручей – даже если нельзя заморозить эти… – она поискала слово. – Эти хляби! Всё равно, создай воздушный мост. Да открой портал на пятьсот метров, на другой берег этого оврага!
– Лен, ты всё это проспала, а я видел, – усмехнулся Беланович. – Во-первых, сразу за оврагом дорога делает крутой поворот, так что фактически ты видишь только деревья. Портал открывать некуда. А воздушный мост… выгляни в окно. Там всё ещё ледяной дождь. Даже если он не размоет магию этого самого моста, там будет такое ледяное полотно, по которому и на пузе не проползёшь.
