* * *
Визит на биофак не затянулся: образцы почвы у Елены приняли, дали квитанцию для оплаты через кассу и сроки готовности анализов от одних до пяти суток.
– Кое-что сразу не проявляется, подготовка нужна, – важно произнёс щуплый и вихрастый лаборант. – Я подумаю, ещё, что проверить, помимо вашего списка, и сообщу. Ну, и с научным руководителем проконсультируюсь, – добавил он в приступе честности.
Галочка в списке весьма её порадовала, но вот дальше всё пошло не так. На кафедре высших растений не осталось никого, кто бы был знаком с Натальей Константиновной Снигирёвой. Портрет её висел на почётном месте, книги стояли на полках, труды учеников цитировались, а вот живые свидетели работы великого селекционера как-то… расточились. Кто уехал, кого и в живых не было уже…
– Знаете, вам, может быть, стоит поговорить с Наумом Карловичем? – задумчиво спросил один из доцентов, имя которого вылетело у Лены из головы сразу же после знакомства.
– А кто это такой? – терпеливо переспросила она.
– Ну как же! – доцент возмущённо воззрился на ней поверх очков. – Наум Карлович Шпеер возглавлял кафедру как раз в те времена, когда профессор Снигирёва работала здесь.
– И что, он жив?
– Жив, здоров, продолжает работать, хотя от руководства кафедрой и отошёл! Он теперь в оранжереи перебрался. Но вам придётся пройти в главную оранжерею, Шпеер обычно там бывает в это время. Только сами вы не найдёте…
Доцент посмотрел на Елену, покивал каким-то своим мыслям, пощипывая редкую растительность над верхней губой, и, резко повернувшись, поймал за рукав спешившего мимо юнца.
– Ага, Михалис, ты то мне и нужен!
– Ну, Ксаверий Владиславович, я ничего такого не делал! – привычно заныл тот.
«Вот как его зовут! – мысленно хмыкнула Лена. – Неудивительно, что я не запомнила. О чём только думали родители, давая такое имя? А мальчишка, видно, первокурсник. Ещё школьные привычки не выветрились».
– Так, Михалис, я попробую тебе поверить, а ты проводи госпожу Асканову в главную оранжерею, – строго ответил доцент. – И помоги ей найти там Наума Карловича. Понял? – студент кивнул. – И не надейся, что я забуду о реферате!
Пока они спускались по главной лестнице корпуса, роскошной и помпезной, Михалис молчал, только искоса поглядывал на гостью. Когда свернули в подземный переход, дальний конец которого терялся в дымке, он спросил:
– А вы кто? Если это не секрет, конечно.
– Частный детектив, – покривила душой Елена.
Впрочем, это было отчасти правдой, а объяснять мальчику, чем занимается «Бюро расставаний», ей было неохота.
– Правда?
– Истинная!
– Класс… И что, Карла вам для расследования нужен?
– Карла?
– Ну… Его обычно так называют. Да вы сами увидите, – и мальчишка хихикнул.
– Да, профессор Шпеер мне нужен для расследования. Иначе зачем бы я его разыскивала?
– Ну-у… Вообще-то мы все считаем, что он давно из ума выжил. Правда, лекции читает здорово – и интересно, и записать успеваешь, но ведь небось наизусть выучил всё, за столько-то лет. А вы про что хотите его спросить? – в глазах студента горел азарт.
– Про дело. Скажи мне, Михалис – это имя или фамилия?
– И то, и другое, – гордо сказал он. – А про какое дело?
Наверное, он бы всё выпытал у Лены, этот первокурсник с манерой поведения десятилетнего мальчишки, но, по счастью, в этот момент они остановились перед высокими плотно закрытыми дверями.
– Так, у вас амулеты какие-то с собой есть? – внезапно Михалис стал серьёзным и почти взрослым. – Если есть, нужно сдать в камеру хранения.
– Почему?
– Там в каждой камере оранжереи особые настройки магии, могут быть самые неожиданные варианты воздействия. Хуже всего, если в резонанс войдут здешние амулеты с вашими. Могут и стёкла полопаться, и вообще!
– Я поняла, – кивнула Лена.
Двери вели в большой зал, где находился гардероб и камера хранения. Сдав верхнюю одежду и амулеты, они пятнадцать минут просидели в предбаннике, «для выравнивания температуры», как важно пояснил Михалис, и наконец вошли в первый зал оранжереи…
* * *
Наум Карлович Шпеер нашёлся в третьем зале, где росли, на взгляд Лены, вполне обычные полевые травы. Ну, правда, отчётливо она могла опознать только ромашку, да и то – потому что та цвела. Профессор сидел на низенькой скамеечке за кустом с мелкими белыми цветочками, почти уткнувшись носом в грядку, и внимательно разглядывал невзрачный стебелёк. Сквозь раскидистый куст задорно розовела лысина.
Михалис откашлялся:
– Господин профессор!
– Да-да?
– Господин профессор, тут к вам пришли.
– Кто?
Все это время господин профессор не отрывался от разглядывания чахлого стебелька, иногда бормоча что-то неслышное в записывающий кристалл. Лена опять хмыкнула мысленно и шагнула вперёд:
– Наум Карлович, я вас надолго не задержу. Меня зовут Елена Асканова, я частный детектив и хотела бы задать вам пару вопросов о госпоже Снигирёвой.
– О Снигирёвой? Интересно, интересно… – куст закачался, и Шпеер стал вставать со своей скамеечки.
Он все поднимался и поднимался, и рот у Лены раскрывался сам собой. За спиной еле слышно хохотал Михалис. «Маленький паршивец, мог бы и предупредить!» – подумала она, разглядывая лицо профессора Шпеера высоко у себя над головой. В нём явно было больше двух метров, симпатичная розовая лысина оказалась бритым черепом, а ширина плеч внушала невольное уважение.
– Как, вы говорите, вас зовут?
– Елена Асканова.
– И вы прямо вот частный детектив? А лицензия есть?
– Есть, – она оглянулась на мальчишку, который старался слиться с травой.
Профессор Шпеер тоже обратил на него внимание.
– Ваше имя, молодой человек?
– Михалис, господин профессор.
– Ага… Где в оранжереях лаборантская, знаете?
– Да, господин профессор.
– Вот идите туда и скажите, что я велел приготовить мне и гостье кофе по-венски. А мы сейчас подойдём.
Первокурсник испарился, и ботаник, похожий на десантника, повернулся к Елене. Без единого слова она достала копию лицензии и протянула ему.
– «Бюро правильных расставаний», – прочитал Шпеер, и брови его поползли вверх. – Пояснения будут?
– Будут, господин профессор, – она с удивлением поняла, что ей хочется отвечать почти по-армейски, самую суть и короткими фразами. – Внучатый племянник Натальи Константиновны унаследовал её имение. Нас он попросил разобраться, отчего Снигири не удаётся продать. Выяснилось, что продаже активно мешают неизвестные пока родственники. Вадим передумал продавать, но решил разъяснить ситуацию с этими родственниками.
