Она невольно стискивала зубы каждый раз, когда казалось, что отец упадет.
— Поднимись с седла, стой на педалях!
Но господина Блума по-прежнему подбрасывало на каждом камне, и все время стонали тормоза. К концу спуска они уже просто хрипели, словно какое-то доисторическое животное.
Последний толчок закончился тем, что велосипед свалился, а господин Блум каким-то чудом все же удержался на ногах.
— Ах! — только и смог произнести он.
— Сразу видно, что давно не ездил на велосипеде, — со смехом сказала Анита, которую все это весьма позабавило.
А отец ее, казалось, был просто счастлив, что остался жив.
— На самом деле я никогда не любил этот транспорт, — признался он, поднимая велосипед.
— Мог бы и сказать мне об этом.
— Но тогда я не увидел бы знаменитого дуба с рыболовными крючками!.. Кстати, где же он?
— В пяти километрах отсюда, как сказала хозяйка гостиницы.
Анита кивнула в сторону каменистого берега, который тянулся далеко, до зеленого мыса. Отец ее, напротив, с озабоченностью посмотрел на спуск: съехав с него, он едва остался жив. Он охотно вернулся бы в город. Господин Блум отер платком пот со лба и заглянул в висевшую на перевязи сумку.
— Ну, ладно, поехали, — сказал он, убедившись, что все на месте: вода, бутерброды, темные очки и книжка, которую он собирался прочесть уже целый месяц.
Анита нажала на педали, но колеса вязли в мелкой гальке.
Двигаясь вдоль береговой кромки, они оставляли за собой извивающийся, словно змея, след, и прибой тотчас легко смывал его.
Иногда приходилось круто отворачивать от берега, чтобы не захлестнула слишком длинная волна, а порой море само отступало, обнажая блестящие камушки вперемешку с водорослями.
Хозяйка «постели & завтрака» не преувеличила, когда сказала, что дуб невозможно не заметить. Одиноко стоящее дерево, пугающе черное, высилось на границе поля и каменистого побережья. Огромный массивный ствол делал дуб похожим на сторожевую башню.
Подойдя ближе, Анита услышала какой-то странный звук и увидела, что ветви опутаны множеством тонких лесок с десятками крючков самой разной величины. Покачиваемые ветром, они касались друг друга или ствола, издавая мелодичный звон.
— Их еще называют «приглашение ангелам», — сказал господин Блум, слезая с велосипеда. — Знаешь, такие крючки вешают над дверями.
— Но это приглашение… душам погибших моряков.
Дуб с рыболовными крючками был очень стар. На его стволе оказалось много вырезанных имен и дат: Джонатан, 1929; Близнецы Иб, 1886; Мэтью, 1992…
— В самом деле, необычное место, — проговорил отец Аниты, проведя рукой по стволу.
Девочка пожалела, что не умеет рисовать и не может запечатлеть это звенящее дерево, как сделал Морис Моро. Записная книжка художника лежала в рюкзаке у нее за спиной.
Потом Анита подумала о стишке, который подсказывал, как добраться до Килморской бухты. Оставлю белый цвету дуба с рыболовными крючками, у елей-двойняшек помощь найду…
Но теперь, когда девочка отыскала этот дуб, слова эти ничего не говорили ей.
Отец Аниты расстелил на берегу плед, улегся на него и достал свою книгу.
— Наконец-то! — воскликнул он, наслаждаясь солнечным теплом. Отпил воды и предложил дочери, но та отказалась. — Уверена?
Да. Уверена. Уверена, что оказалась в нужном месте. И что попала сюда не случайно. Переводчик хотел, чтобы она начала поиски отсюда. От этого дерева.
А дальше-то куда идти?
Анита прикрыла рукой глаза от солнца и осмотрелась. Еле заметная тропинка шла от дуба в сторону поля и вскоре терялась в густой траве, над которой кружило множество бабочек. А берег уходил в другую сторону, на юг.
Девочка в нерешительности закусила губу, ведь сначала она намеревалась ехать только по берегу, пока не доберется до Килморской бухты. Если этот город находится на берегу, то рано или поздно она приедет туда. Но такой путь означал, что нужно уговорить отца следовать за ней…
Она взглянула на циферблат часов Питера Дедалуса. Почти одиннадцать часов.
Оставлю белый цвет у дуба с рыболовными крючками…
Рыболовные крючки на дубе оказались самые разные. Найдется ли среди них хоть один белый? Стараясь не уколоться, Анита стала рассматривать их, отыскивая белый крючок.
— Но даже если найдется, то как оставить его? — вслух спросила она саму себя.
— Что ты говоришь, солнышко? — обратился к дочери господин Блум.
— Ничего! — ответила Анита.
Белый крючок. Белый крючок.
Ствол дуба весь изрезан — исписан разными именами. Ничего белого нет и здесь.
Однако, водя рукой по коре, Анита невольно остановилась в одном месте.
— Пенелопа Мур, тысяча девятьсот девяносто семь, — прочитала она, рассмотрев надпись. И взглянула наверх. Сквозь лески и ветви дерева просвечивало небо в белых облаках. Анита перевела взгляд на тропинку, уходящую в поле. Наверное, она тянулась к той рощице вдалеке.
— «Оставлю белый цвет…» — повторила девочка стишок.
Может быть, имеются в виду белые облака? А оставить облака означает, наверное… не видеть неба? Уйти в лес?
Нет, не убедительно.
Но все же она решила попробовать.
Сказала отцу, что хочет прокатиться по тропинке, и он не стал возражать:
— Жду тебя здесь.
— А если задержусь, папа… встретимся уже в гостинице.
Господин Блум опустил книгу:
— Но не задерживайся, ладно?
Анита не ответила. Только улыбнулась.
— Будь осторожна! — попросил господин Блум. — Не заблудись среди тропинок!..
А потом, глядя, как дочь удаляется в поле, добавил:
— И не говори маме, что я позволил тебе уехать одной! Если только она узнает…
Глава 10
БЕЛЫЙ ЦВЕТ
Тропинка оказалась не слишком протоптанной, и вскоре ехать по ней на велосипеде стало невозможно. Анита слезла с велосипеда и дальше просто покатила его. Как и предполагала девочка, тропинка вывела к рощице на другом конце поля. Войдя в тень от деревьев, девочка порадовалась приятной прохладе. Вокруг жужжало множество насекомых, а в траве там и тут виднелись полевые цветы. Взглянув наверх, Анита увидела над головой только переплетающиеся ветви деревьев.
Вскоре тропинка привела девочку к развилке, где лежал камень, прикрытый травой. Анита убрала ее и обнаружила на камне две пометки — белую и желтую.
