– Никакие известные вещества не требуются нам для выживания. Мы поглощаем энергию самой вселенной.
– Черт! Повезло же! Я бы с радостью отдал все до последней копеечки за такую способность.
– И не только ты, – она нежно коснулась его руки.
– Но… а зачем тогда ты ешь? Я же видел. А алкоголь, ты не пьянеешь, да?
Октавия звонко рассмеялась.
– Попробуй ответить сам на свой вопрос, информации достаточно.
– Тааак, если ты не просто имитируешь форму существа, но становишься этим существом, то получается, тогда и вкусовые рецепторы тоже есть. Но и все-таки не понятно, как при этом ты собой остаешься? Ты же сказала, что никакая пища для выживания вам не требуется?
– И… – подбодрила она
– И… Выходит, хочешь – ешь, хочешь – не ешь, так? А если ты, к примеру, выпила стакан воды, а потом решила перевоплотиться во что-то другое, куда эта вода девается?
– Это зависит от обстоятельств. Мы можем использовать попавшие внутрь вещества для метаморфозы, можем просто сохранить их до более удобного случая или избавиться от них.
– Если бы там в пещере ты была гонгом, тебя бы тоже оглушил взрыв? – не унимался Валентин.
– Нет. Я услышала бы очень громкий звук, неприятный, но метаморфы не теряют сознания. Никогда.
– Получается, ты и не спишь?
– Валентин, с какой целью ты задаешь мне этот провокационный вопрос? – спросила спутница, положив руку на его колено.
– Октавия, прекрати! Послушай, я не ведусь на подобные уловки. Женщины обычно пользуются своими чарами лишь с одной целью – принудить мужчину делать то, что им хочется.
– Ты так думаешь? Что ж, когда все закончится, мы вернемся к этому разговору. А пока главное – попасть в логово врага и выполнить нашу миссию, а тебе еще и выжить не помешало бы.
Некоторое время они оба молчали. Шаляпин вел шаттл и обдумывал услышанное. Вдруг спросил:
– Октавия, почему ты доверяешь Диезу и Стаккате?
– Девочка искренне влюблена. Ее душа рвется на две части между чувствами к Матфею и долгом. Такие, как она, скорее умрут, чем предадут. А Диез рос на наших глазах, его обучали только тщательно проверенные люди, в том числе, мой брат. Для него слово «долг» не пустой звук.
– Как тогда вы могли позволить арестовать его возлюбленную? Ведь это мощнейший рычаг давления?
– Валентин, я не охраняла Диеза, у меня была своя задача. Могу предположить, что никто не ожидал от него столь сильных чувств. Юношеская влюбленность прекрасно лечится расстоянием, но мальчик решил иначе. Хотя, я не удивлена: упрямо писать письма любимой, не получая ни строчки в ответ – это в его духе. Узнать о трагической любви Диеза Синдикат мог только от предателя. И это кто-то на корабле, отслеживающий передачи данных, или отец девушки, знающий о письмах. В любом случае, если отец, то действовал он не один. О планах Увертюры посетить Тенор знали единицы. Ну, и есть вероятность, что это просто совпадение.
– Ты кого-то подозреваешь?
– Всех, – будничным тоном ответила Октавия. – Не расслабляйся, мы почти на месте.
И, преобразившись в Стаккату, она ввела комбинацию символов на консоли.
– Крахт-10? Прошу разрешения на вход в ваше пространство… – прозвучал голос командора.
***
Матфей удрученно брел в рубку. Особым актерским талантом он не обладал, но старательно делал вид, что тревожится за Стаккату.
– Вы все тут? – спросил он тоном грустнее-грустного.
Все – это Минор, Роман, Мелодия и Василий.
Друг детства совмещать сознание с Минором не решился и сейчас старательно учился пилотированию традиционным способом.
– Матфей! – воскликнула Мелодия и смущенно замолчала.
– Я тут с вами побуду, ладно? А то места себе не нахожу, – тяжело вздохнул он.
Минут десять они разговаривали ни о чем. И тут:
– Желтая, смотрите, желтая, желтая! – закричал Матфей.
Заверещала сирена.
Откуда ни возьмись, на экране появился целый рой желтых точек, которые окружали одну единственную красную – «Увертюру»!
– Капитан, что будем делать? – совершенно спокойно спросил Минор, поворачиваясь к Матфею.
– Капитан? Почему капитан? – оторопел он.
– Потому что, – все так же невозмутимо пояснил пилот, – первый помощник, в отсутствии Стаккаты, выполняет ее роль.
Не успел И.О. командора открыть рот, чтобы хоть что-то сказать, как в рубку влетели Диез и Ария. Сразу стало тесно. Матфея бросило в жар. В самых своих смелых фантазиях ему не приходилось принимать решения, от которых зависели бы жизни других, и он даже приблизительно не знал, что делать, а в голове истерично металась только одна мысль: Стакката, которая сейчас пряталась на кухне и наверняка привязалась ремнями к какой-нибудь переборке, чтобы не вскочить и не обнаружить себя, рассчитывала на него.
– Хорошо, – взял себя в руки Матфей, – Минор, отчет.
– Нас окружают восемнадцать легких абордажных крейсеров. Через двадцать шесть минут все они будут здесь.
– Ясно. Диез, «Увертюра» выдержит прямой удар?
– Выдержит, но не долго. Постепенно защитное поле истощится. Как скоро – не готов сказать. Не думаю, что их цель разрушить корабль. Уверен, они планируют проникнуть внутрь. После стыковки у нас будет не больше десяти минут: шлюзы вскрыть сложно, но возможно. Нападать будут одновременно со всех четырех отсеков. Такие крейсеры могут перевозить по двенадцать бойцов, но даже если в каждом из них только по одному, нам корабль не удержать.
– Василий, Диез, следуйте за мной, – неожиданно нашел идеальное решение Матфей.
Все трое помчались в кают-компанию. Как только они вошли, первый помощник отдал команду заблокировать двери, после этого вызвал Стаккату.
– Наконец-то! Что случилось? – командор даже не пыталась скрыть тревогу.
Матфей описал ситуацию и поделился своими догадками:
– Октавия говорила, что отец, – он поморщился, – следит за мной постоянно, и между нами есть связь, которой не может помешать барьер. Вот чего я не понимаю – если он так круто умеет совмещать реальность, то почему просто не защитит нас от нападающих? Ведь он же точно знает, что сейчас происходит. А если Синдикат изобрел что-то покруче? Какое-то более мощное поле, чем на Теноре, поэтому отец не может вмешаться. Если это так – нам придется рассчитывать только на себя.
– Василий, ты же ведь тоже совмещаешь реальности, можешь уничтожить эти корабли? – спросил Диез.
Грибоид задумался на пару секунд, потом опустил голову и засветился.
Диез и Матфей переглянулись. Василий стоял без движения не меньше минуты, потом раздался легкий звон, свечение пропало и он поднял голову.
