- Мне что? Выживших кур допросить? – раздраженно заметила я, понимая, что даже у ведьмы должен быть перерыв на обед.
- Как кто? – спросила я, щепкой выцарапывая грязь из-под ногтей. – Чупакабра!
- Ой, - перепугался кто-то. – Чупакабра! Батюшки!
От меня отстали, поэтому остаток дня я пыталась привести в порядок рубашку и себя.
- Больше на болота не пойду! – ругалась я, пытаясь травами отстирать запах тины.
- Маруська нашлась! Маруська! – послышался радостный крик. Что? Маруська?
- Она пряталась у подружки своей, чтобы Васька ее искал! Думала, что будет плакать, искать, а он вон как! Так бы в погребе и просидела, если бы про чупакабра не услышала! Вот перепугалась девка! – слышалось с улицы. – Васька ее так и не искал!
История обрастала подробностями. Я бы тоже не стала ее искать! Наверное, потому, что подругу звали Федька Кучерявый. Редкое женское имя, между прочим!
- Втыкуха! – постановила деревня и угомонилась.
Тьфу! А я из-за нее чуть долг не отдала!
Я выжала рубаху и повесила сушиться на печку. Бесы скучали, играя в карты. Домовой жаловался на жизнь. Изба скрипела, ветер завывал в трубу.
- Оброни меня от силы поганой, от чупакабра злой, от слова дурного, от глаза лихого! – слышался чей-то далекий голос. – Батюшки! Теперь еще и ходить страшно!
Я немного повертелась и легла спать, как вдруг проснулась от крика бесов:
- Ты что, ведьма?! С ума сошла?!! Ты себя погубить хочешь?
Глава семнадцатая. Лягушка - путешественница
Неожиданно для себя я очнулась, стоящей на росстани. Из одежды на мне была только дремлющая совесть. На обеих руках висели бесы. Зато за бесами в грязи тянулись две колеи аж до самой деревни.
- Очнулась! – выдохнул Антипка. – А мы уж думали, что все!
Я зябко поежилась, пытаясь осознать, что это – никакой не сон. Холодный ночной ветер обнимал озябшее тело, поднимал волосы и заставлял стучать зубами.
- Нет, ну лежишь себе, лежишь, как вдруг встала! – размахивал руками Анчутка. – Ну, думаем, сейчас сходишь за кустик и вернешься. А ты такая идешь себе…
Что мне понадобилось ночью на росстани? Где-то возле голбцов снова кто-то зашевелился и что-то промычал.
- Пить меньше надо! – с укором заметила я, видя, как местный филиал ликеро-водочного завода ковыляет обратно в деревню, качаясь и что-то бурча.
- Ты за дверь, а мы за тобой! – пересказывали мне бесы то, чего я буду стесняться завтра утром.
- Может, я в туалет решила сходить? – предположила я, немного успокоив себя этой мыслью. Нет, ну мало ли? Вдруг присела под яблоней, а меня спугнули?
- Ага, со словами: «Иду к тебе, любимый!», - закивали бесы, глядя на меня очень встревоженными взглядами.
- Что? – округлила глаза я. – К какому любимому я собиралась? Если бы я собиралась к любимому, то, поверьте, я бы за три дня ноги брила и за сутки стрелки рисовала!
- Но ты мылась сегодня, - переглянулись бесы.
- Ладно, пойдем домой! А то холодно! – поежилась я, пританцовывая на месте.
Всю обратную дорогу я пыталась вспомнить, что же такое мне снилось? И куда я так резво навострила лыжи.
Дверь в избушку скрипнула, я кое-как отмыла босые ноги, вспоминая, что босиком ходить очень полезно для здоровья.
Пронзительно зевнув, я решила, что на сегодня приключений достаточно. Сон мутным болотом затягивал меня.
- Иди ко мне, красавица, - слышался зловещий голос, похожий на шорох. – Иди ко мне…
Мне казалось, что я не сплю, а в углу мой избы вырисовывается темный силуэт, протягивающий мне руку. Черные пальцы манили за собой.
- Ведьма!!! – послышался отчаянный крик бесов, а я очнулась, оседлав поваленное дерево. Вокруг меня шелестел дремучий лес. – Ты чего это?
- Меня кто-то звал… - прошептала я, слезая с коряги.
- Мы тебя звали! – наперебой кричали бесы, таща меня обратно.
- И что-то мне подсказывает, что это… - напряглась я, чувствуя, как ветер овевает мой попец холодком.
Я осеклась, слыша разговор неподалеку.
- Ну зря ты на нее наговариваешь, Настасья! Не шляется она среди ночи! – послышался скрипучий голос.
- Да вот же она! Тьфу! – опешила одна из бабок, которой не спалось. Бабки смотрели на меня круглыми глазами.
- Втыкуха! – хором выдали две бабки, глядя на то, как я робко прикрываю прелести. Они тут же сменили маршрут.
- Завтра сходим за могильной землей. А то примета плохая ведьму встретить! – махнули бабки, пока я экстренно эвакуировала остатки репутации домой. Неизвестно, что страшнее? Встретить голую ведьму или двух подозрительных бабок, идущих на кладбище за могильной землей?
Скрипнув дверью, я натянула на себя рубаху и стала расхаживать по скрипучим половицам.
- Ладно, я спать! Вы караульте, - предупредила я бесов, зябко поджимая ноги. Что-то мне подсказывало, что мыть их не стоит.
- Иди ко мне. Неужели ты не соскучилась? – обволакивал сладкой пеленой голос. Мне казалось, что меня обнимают и целуют в кромешной темноте.
- Отстань, - вяло сопротивлялась я нежным поцелуям плеч и рук. Я чувствовала прикосновения, чувствовала, словно меня куда-то уносит… Поцелуи стали настойчивыми. Я даже распробовала их, понимая, что это всего лишь сон. А во сне хоть бордель открывай! Я уже обнимала сама, сладко вздыхая…
- Эй! Ведьма! – тормошили меня бесы. Даже сквозь пелену сладкого сна прорывались их голоса. – Ведьма! ВЕДЬМА!!!
Очнулась я, страстно обтирающей … яблоню! Мало того, что я обняла ее двумя руками, как родную, так еще и, судя по прилипшему к губам листику, пыталась соблазнить!
- Тьфу! – дернулась я, делая вид, что между нами ничего не было. Я стояла в темноте, пытаясь понять что происходит.
- Только ты легла и захрапела, - размахивал руками Анчутка.
- Я храплю? – удивилась я.
- Как только ты захрапела, как вдруг опять встала и пошла! Мы тебе кричали, за руки тянули, за рубаху тянули, но ты идешь себе, словно не слышишь, - наперебой рассказывали бесы, поглядывая друг на друга. – Вот кое- как мы тебя к яблоне оттащили, а ты ее обняла и начала: «Любимый!».
Я потрясла головой, пытаясь понять, что со мной не так! С каждым разом сон был все ярче и ярче, красочней и красочней.
- Так, надоело! Несите веревку! – решительно заметила я, заходя в избу. Я налила студеной воды в какие-то ведрышки, поставила их возле лавки, а сама улеглась, требуя, чтобы бесы меня привязали. На всякий случай.
Только мне удалось улечься на жесткой лавке, как вдруг снова послышался голос. Перед глазами горел яркий и красивый огонек. Он был зеленым и вертлявым. То здесь, то там.
