Стоило мне шагнуть на росстань, как вдруг послышался стук копыт и скрипы телеги.
- Садись, красавица, - усмехнулся мужик с телеги. – Подвезу! Что ноги такие красивые топтать!
- Э, не, спасибо, - вежливо улыбнулась я, осторожно глядя на лошадей. Вроде бы и лошади были, как лошади, а ноги у них были… человечьи! Вместо копыт у них были человеческие руки и ноги.
- Мне мама запрещала садиться в незнакомые телеги, - улыбнулась я. – Так что проезжайте!
Бррр! Это что сейчас было!
Внезапно кони обратились в людей, а мужик в черта и все это растворилось во мраке.
- Разъездились тут! Гаишника на вас нет, - проворчала я, видя, как возле голбцов ворочается знакомый пьяница. Вот кому-кому, а ему хоть бы хны!
Возле моей избы было тихо. Видимо, все разошлись по домам. Я еще дешево отделалась! Все могло быть намного хуже!
- Не поймана – не ведьма! – с этой мыслью я спускалась в низину. Придя домой, успокоив нервных бесов, я решила завалиться спать, как вдруг в окно что-то посветило. Ярко, словно фонариком.
- Это что такое? – спросила я, только-только найдя удобное положение.
Бесы бросились к окну и переглянулись. Я открыла дверь, видя, как по деревне летают болотные огни.
- А! – переглянулись бесы и тут же исчезли, оставив меня в дверях.
- Ведьма! Беда! Ведьма! – заорали бесы, налетая на меня. – Кто-то в лесу камень – оберег сдвинул и защиту разрушил!
И кто это мог быть?
«Бдэм!». – вспомнила я, как вошла во что-то лбом, когда бежала из деревни. «Тебе спасибо!», - пронесся в голове довольный голос Хозяина Топи.
- Возле поваленного дерева? – осторожно спросила я, поглядывая в сторону леса. – Там еще пенек вывороченный лежит… Да?
- Да! Он самый! – переглянулись бесы, а потом замерли, куда-то уставившись. – Ты гляди… Это что еще такое?
Глава двадцать шестая. Мальчик или девочка?
На яблоне, словно на елке, висели золотые браслеты, бусы из жемчуга, цепочки, серьги... Все это красиво и немного зловеще светилось при свете все еще полной луны.
- Это что еще за? – спросила я, удивленно глядя на яблоню.
Осторожно ступая, я подошла к яблоне и дотронулась до нитки бус, свисающей с полуживой ветки.
«Хоть бы подарочек подарил!», - вспомнила я свой собственный голос.
- Ничего себе! – обалдели бесы. Губы Анчутки задрожали, когда он потянул ручку к сверкающему гребню.
- Значит, так да? – спросила я, гордо отдергивая руку. – Это – подарком не считается! И сам знаешь почему!
Я посмотрела на бесов.
- Что с камнем делать будем? – спросила я, чувствуя мурашки по коже.
- А что с ним сделаешь? Ничего уже! Завтра будем думать, как деревню от болотника защитить! Он-то, поди, не знает еще! – переглянулись бесы.
- Боюсь, что он уже в курсе! – вздохнула я, вспоминая, как летела, не разбирая дороги.
- Ну раз деревню еще со свету не сжил, то, видать ему что-то другое надобно! – вздохнул Антипка. – Коли бы знать что! Ладно, завтра подумаем!
Фух! Не все так страшно, как я думала.
Антипка срывал украшения, а Анчутка прыгал рядом, хлопая в ладоши.
Я зашла в дом, с тревогой поглядывая в сторону окна. Вот, значит, почему болотные огни летают по всей деревне! Это ж надо! Кто ж знал, что я именно этот камень сдвину! А может, в лесу этих камней, как в почках! Через каждый метр стоят! И я просто врезалась в один из них, не помня себя от ужаса.
- Берите, не стесняйтесь, - махнула я рукой, глядя, как бесы тащат подарки в избу и вываливают прямо на пол.
- Делить будем! – обрадовался Анчутка, прыгая от радости.
Что же делать? Почему деревня защищается от болотника? Что он вообще от них хочет? Я чувствовала, что это – не подарки. А зарплата от начальства. И твердо решила, что пусть бесы делят!
И тут в окно раздался стук. Я вздрогнула и чуть ли не подпрыгнула от страха.
- Ведьма – матушка, - послышался женский голос. – Спаси-убереги!
- Что там? – тревожно спросила я, открывая окно и видя перепуганную бабку, которая маялась возле яблони. Позади меня слышался голос Антипки.
- Это тебе! Это тебе! И это тебе! – смеялся Антипка. Как-то странно они делят!
- Беда! В избе шорохи какие-то, и гоша по ночам орет! –полушепотом произнесла бабка, опасливо озираясь. Судя по виду, ей было до ужаса страшно сюда идти.
- Поподробнее, - уточнила я, представляя себе пугливого Гошу, который орет по ночам.
- Легла я спать, слышу и гоша орет! Да так, что аж мурашки по коже! – жаловалась бабка. – Страшно, аж жуть! И орет, и орет, и орет… Сил моих больше нету! Вот, решила к вам, ведьма – матушка сходить! Да так, чтобы не прознал никто! А то на деревне одни сплетницы. Коли что услышат, так сразу всем в уши разнесут! А мне потом позору не оберешься!
Погодите, это не та бабка, которая недавно мимо дома ходила? Да так громко, что я уже в курсе, что я – главная втыкуха всея деревни.
- Ну, успокойте его, - пожала я плечами, мысленно жалея бедного Гошу.
- Да как его успокоишь, ведьма-матушка! Как прилягу, так сразу орать начинает! И ревет, и орет! – сокрушалась бабка. – Поди уже все соседи слышали! А сами знаете, ведьма –матушка, что и гошу позорно в доме иметь!
Так, либо я что-то не понимаю, либо бедный Гоша, которого позорно имеют в доме, орет не просто так. Мне стало страшно за бедного Гошу!
Мне отчетливо виделся бедный голый мужик, которого держат на цепи для личного пользования. И теперь возмущаются, чего это орет.
- И ведь раньше не орал! Нет, по началу орал! А потом подуспокоился. И снова начал! – полушепотом продолжала бабка, притаившись под яблоней. Для конспирации.
«Нет, не смирился!», - страдальческими глазами смотрел на меня бедный Гоша, гремя цепью.
- Ну вы с ним поласковей, - смотрела я на бабку глазами очень подозрительной ведьмы. – Может, что ему надо?
