Он положил книгу на середину стола, открыл ее и показал ребятам башню в форме пирамиды, на вершине которой пылал большой факел.
— Теперь я вам расскажу все, что знаю. Когда профессор в первый раз показал мне карту, он сказал, что это может быть старинная настольная игра. Таблицы, напоминающие эту, использовали египтяне для игры в сенет. Мы были в этом не уверены. Эта карта составлена из самых разных элементов, которые принадлежали разным эпохам. Следы, которые накопились на ней со временем, показывали, что она несколько раз переходила из рук в руки, а некоторые из владельцев ее поправляли или просто… подписывали. Пример этого — фраза, нанесенная на боку. Она относилась к тому периоду, когда карта находилась в Греции. Во времена Сократа и Платона. Вы слышали о них что-нибудь?
Ребята кивнули:
— Кое-что…
— Это были великие философы.
— Как Сенека?
— Точно. Но более древние. Если вы посмотрите на внешнюю сторону карты, — продолжил Гермес, — вы заметите, что здесь и здесь есть деревянные вставки, как заплатки. И эти маленькие надписи, буквы, насечки… сейчас они почти все стерлись. Но с помощью хорошего фотоаппарата я смог обнаружить кое-что интересное.
— И что же?
— Что это… звездная карта халдеев!
Ребята, кажется, нисколько не были потрясены этим открытием.
— Сильно… — произнес через некоторое время Шенг, как бы боясь показаться невеждой.
Гермес положил руки на книгу с фотографиями.
— По-моему, вы ничего не знаете о халдеях.
— На самом деле… нет, — призналась Электра.
— Ничего, — подтвердил Харви.
— Я никогда о них не слышал! — воскликнул Шенг, которого подбодрило общее признание в невежестве.
— Тогда слушайте… Халдеи были жителями самого древнего города в мире, города, который назывался Ур. Заметьте совпадение: Рим на латыни называется «Urbe».
— Bay! — иронически воскликнул Харви. — Я просто дрожу.
— Халдеи, — продолжил Гермес, показывая фотографии старинных руин, погребенных в песке, — были первыми людьми, кто начал смотреть в небо, они изобрели астрологию — науку, которая связывала судьбу людей с движением звезд. Какой знак зодиака у вас?
— Я рыбы.
— И я.
— И я рыбы, — сказал Шенг. — Но на самом деле я родился в год обезьяны.
Гермес на некоторое время замер с открытым ртом, потом продолжил:
— Вот именно. Все это было изобретено халдеями. Они были великими астрономами, великими учеными и великими жрецами. Они верили в бога Митру, который был распространен в Риме в основном среди легионеров и военных. Митра был богом Огня и Солнца, которое каждую ночь умирает и каждое утро возрождается вновь.
— Мы читали про Митру в тетради профессора! — воскликнула Электра. — Мы знаем, что в определенный момент Нерон захотел стать им.
— Но это было бесполезно, — пробурчал Гермес.
— И в Риме его день праздновали двадцать пятого декабря, — добавил Харви.
— Правильно. Сейчас в Западной Европе двадцать пятого декабря — день Рождества. Но в древности… день рождения Христа праздновался шестого января.
— День Крещения? — спросила Электра.
— Шестое января — день Богоявления. А по-гречески «Богоявление» называется «Эпифания», что значит — «открытие». То есть… это день кульминации, день света. Потому что в этот день трое государей пришли с Востока.
— Волхвы, — сказал Харви.
— Именно, — улыбнулся Гермес. — И что мы о них знаем? Что их, возможно, было трое, что они принесли дары и что их привела…
— Звезда, — заключила Электра.
— Эй, я тоже это хотел сказать! — обиженно воскликнул Шенг, которого она опередила на секунду.
— Да, звезда, комета, правильно, — подхватил Гермес. — Вот почему считается, что волхвы были высшими жрецами.
Харви заерзал на стуле, а затем сказал:
— На тумбочке профессора, — ответил он, указывая на текст Сенеки, — была книга о кометах.
— «Вопросы природы. О кометах», — прочитал Гермес.
— Ну и ну. Все так перемешано… — сказала Электра.
— Так и есть. Тот, кто изучал звезды, считал, что наше существование связано с движением созвездий. И в жизни каждого есть благоприятные и неблагоприятные периоды. Профессор считал, что самое ближайшее время нас ждет один из успешных периодов. По его расчетам, такое происходит раз в сто лет. «Времена созрели», — повторял он в последние недели.
— Когда профессор дал мне чемодан, — вспомнила Электра, — он сказал: «Началось».
Гермес кивнул:
— Он был одержим временем и торопил меня, чтобы я понял, как использовать эту карту. Он говорил, что мы рискуем навсегда потерять благоприятный момент… Его мучили знаки. Он утверждал, что началом будет простое совпадение. Ничего больше.
Слова Гермеса так и повисли в воздухе.
— Просто совпадение, ничего больше… — повторил он.
— Как четверо ребят, родившихся 29 февраля, встретились в Риме в одной комнате, — пробормотала себе под нос Электра.
Уже поздно, и Линда Мелодия решила, что не допустит больше снисхождений.
Она быстро пересекла коридор, который вел в комнату Электры, уже подняв руку, чтобы постучать.
— Ребята? Уже пол-одиннадцатого! — воскликнула она перед дверью. — Может, пора вставать?
Но ей никто не ответил.
— Ребята? — повторила женщина и постучала.
Она приоткрыла дверь.
— Просыпайтесь…
Комната была пуста.
Обеспокоенная Линда подошла к постели Электры и увидела записку.
Линда взяла ее в руки и прочитала:
«Мы пошли погулять.
Не беспокойтесь за нас.
У нас все хорошо.
Увидимся вечером.
С наступающим!»
В приступе ярости Линда хотела разорвать листок, но остановилась.
Она выбежала из комнаты в поисках Фернандо.
— Полюбуйся на свою дочь! — прокричала она и сунула ему записку. — Мало того, что она придумала вчера?
— Линда… — пробурчал Фернандо, пытаясь одновременно прочесть записку и унять ее гнев.
— Записка! — бушевала Линда. — После всего, что случилось вчера!
Мама Харви приблизилась и спросила:
— А что? Что случилось?
Тетя Линда собралась ответить, но ее опередил Фернандо, которому удалось вставить успокаивающую фразу:
