Британский посол в России в то время сэр Брайан Фолл говорит, что принцесса уже давно хотела приехать в Москву, но Министерство иностранных дел настаивало, что ей следует дождаться государственного визита Королевы в 1994 году.
– Диана представляла для них большую проблему. Они пытались помешать ей поехать, особенно до визита [Королевы], что было понятно, – говорит он.
Визит назначили на июнь 1995 года, причем точкой фокуса визита должна была стать детская больница. Министерство иностранных дел предложило лишь двухдневный визит, но сэр Брайан был готов предложить и более продолжительное пребывание, если этого пожелает принцесса. Он связался с Дворцом и имел беседу с Личным секретарем Королевы Робертом Феллоузом, который являлся также свояком принцессы, и объяснил, чего можно достичь при чуть более длительном визите. Начальство сэра Брайана было разгневано. Если кто-то и должен был решать, куда ехать принцессе, так только министр иностранных дел Дуглас Херд.
– Я допустил серьезнейший промах, – посмеивается сэр Брайан. – Дуглас вспылил и заявил, что только он ведает поездками Дианы и внешней политикой и все такое. И что, черт возьми, я о себе думаю?
Визит был строго ограничен двумя днями.
Сэр Брайан и его супруга Делмар сочли принцессу «на удивление необременительной гостьей дома», хотя она настороженно относилась ко всем, включая сотрудников посольства.
– Нельзя было просто зайти в ее комнату или даже вытряхнуть мусор из корзины для бумаг, – говорит леди Фолл.
Посол с самого начала проникся к ней симпатией.
– Она приехала, и по дороге в посольство мы позвонили Лужкову [Юрию Лужкову, долго занимавшему должность мэра Москвы], который – в лучших традициях Советов – стал говорить и говорить, – вспоминает сэр Брайан. – Он говорил сорок минут. Наконец он замолк, чтобы перевести дыхание, и тут принцесса спросила: «Сейчас мне надо что-то ответить?» И я понял: «Визит будет успешным!» И так оно и оказалось.
Когда супруги Фоллз спросил принцессу, не желает ли она уклониться от маршрута, чтобы посетить центр для детей с синдромом Дауна, которым руководила жена одного британского журналиста, принцесса с радостью согласилась, хотя это и не было предусмотрено в программе.
Вскоре после возвращения принцессы из Москвы произошла смена министра иностранных дел. Дугласа Херда сменил Малькольм Рифкинд, и принцесса, не теряя времени, связалась с ним.
– Ни с того ни с сего мне сообщили: «Принцесса Уэльская спрашивает, когда у вас найдется для нее время, – говорит сэр Малькольм, посмеиваясь, что кто-то мог подумать, что у него может не оказаться для нее свободного времени в календаре. – Я понял, что пригласили меня не за остроумие. Ей хотелось узнать, что можно сделать за границей, и ее манера общаться с людьми производила огромное впечатление.
Принцесса только что получила приглашение, которое, как ей было известно, являлось спорным.
– Ее пригласили в Аргентину, и я объяснил, почему следует проявить деликатность, – говорит Рифкинд.
Детский благотворительный фонд в Буэнос-Айресе просил принцессу принять участие в мероприятии по сбору средств, хотя к этой просьбе явно приложил руку президент Карлос Менем, самозваный плейбой. Подобная поездка стала бы самым громким визитом Британии со времен англо-аргентинской войны за Фолклендские острова тринадцатью годами ранее.
– Я сказал, что не вижу никакой проблемы, но вопрос в том, не попытаются ли аргентинцы воспользоваться им. Я старался быть полезным, потому что считал ее ценным активом, – говорит сэр Малькольм.
Принцесса желала также обсудить свои долгосрочные планы. Сэр Малькольм вспоминает:
– У нас состоялся разговор на широкие темы. «Каковы будут ограничения во время моего путешествия? Я хочу распоряжаться своим временем и получаю множество приглашений». Лично я считал, что всему миру хочется встретиться с ней, независимо от того, кто она – принцесса Уэльская или нет. Я написал ей, чтобы поблагодарить, и получил в ответ письмо, в котором говорилось: «Я была так рада, что вы нашли время встретиться со мной. Я знаю, какое плотное у Вас расписание». Я понимаю, что это была просто приятная любезность, но как же она меня очаровала! Несмотря на все ее проблемы, у нее были свои таланты и способности.
Под именем «К. Стаффорд» – псевдоним, который никого не мог обмануть во время штатного рейса British Airways, – принцесса улетела в Аргентину. Там она посетила торжественный ужин и кабаре в великолепном старом здании почты Буэнос-Айреса, где когда-то располагалась штаб-квартира Евы Перон. Хозяева принцессы были слегка шокированы, когда (слепой) оркестр решил завершить программу кабаре развеселой мелодией «Завтра в законный брак вступлю я», но принцессе это показалось забавным. Она также познакомилась – и не стала обсуждать Фолклендскую войну – с готовым к флирту президентом Менемом (и оказалась значительно выше него), выпила чаю в отдаленном городке Патагонии, основанном эмигрантами из Уэльса, и отправилась посмотреть на китов, вежливо проигнорировав рекомендацию надеть оранжевый спасжилет поверх бледно-голубой куртки. При всей дипломатической деликатности, в этом визите не было ничего спорного, чего нельзя сказать о событии, предшествовавшем ее турне, – том самом интервью программе «Панорама» на BBC несколькими днями ранее. В одной только Британии передачу посмотрели почти двадцать три миллиона человек, поставив новый рекорд для документальной телепрограммы.
Программа стала катализатором бракоразводного процесса, но при этом у Дианы появилась уверенность, что теперь она сама может распоряжаться своим временем. Она приняла приглашение посетить в Чикаго благотворительный бал 1996 года в пользу Онкологического центра Северо-Западного университета, собрав более миллиона фунтов на исследования рака и потанцевав с бывшим телеведущим Филом Донахью. Она также была тронута до слез встречей с больными детьми в больнице округа Кук, где проходили съемки двух ее любимых телешоу Chicago Hope и ER. Мероприятия той двухдневной поездки непрерывно поставляли материалы для национальных и международных СМИ.
В том же году состоялась аналогичная поездка в Сидней, ее главным событием также стал масштабный гала-вечер ради сбора средств, после чего принцесса посвятила время благотворительности. К этому времени ее развод был завершен, и она больше не считалась принцессой Уэльской, но стала именоваться «Диана, принцесса Уэльская». Обращение «Ваше Королевское Высочество» даруется при вступлении в королевскую семью, объяснили во Дворце, и поэтому, как только она перестала считаться членом семьи, обращение также изменилось. Как бы там ни было, в мире ее продолжали называть просто «Принцесса Диана» – а ведь такого титула у нее никогда не было. Было ясно, что ее способность быть звездой нельзя приуменьшить. Поездка в Сидней обеспокоила Букингемский дворец, так как принцесса отправилась в Австралию в то время, как Королева находилась с государственным визитом в Таиланде. Многие СМИ, освещающие сначала турне Королевы, обратили свое внимание не на Бангкок, а на Австралию. Хотя Королева никогда не считала себя соперницей бывшей невестки, и при Королевском дворе, и в Министерстве иностранных дел испытывали плохо скрываемое раздражение из-за того, что давно подготовленную официальную миссию главы государства затмила неофициальная четырехдневная поездка принцессы в одно из владений Королевы.
