– Вот вам и ответ. Насильно мил не будешь. Ничего страшного. Перебесится и вернётся.
– Ты не права, Зула, – покачала головой Илона. – Мать Природа подарила этим двум настоящую любовь. Алекс это понял, а вот Эмарисс нет.
– Можно подумать, у нас она ненастоящая, – вставила Милёна.
– Может быть, пусть Эмарисс поживёт с нами, присмотрится к Алексу. Он ведь очень хороший, – предложила Марианна.
– И очень хорош, – улыбаясь своим мыслям, поддакнула Милёна.
– Вы не поняли, девчонки, – покачала головой Илона. – Алекс любит Эмарисс больше, чем всех нас вместе взятых. Это грустно, но это так. Милён, ты-то видишь! Генвас, хоть ты подтверди!
– Это неправда! – горячо возразила друидка. – Я сегодня с ним была и ничего эдакого не увидела! Поэтому не надо выдумывать…
– Когда ты успела? – возмутилась Зула. – В твоём положении.
– Нормальное у меня положение, – огрызнулась Милёнка. – Можно подумать, вы всю ночь мирно спали бок о бок!
– Представь себе, – Зула осуждающе покачала головой.
– Алекс ночевал у тебя? – спросила Илона.
– Да какое там ночевал! Пришёл под утро, свалился на кровать, а через час его Генвас разбудил, – оправдывалась орчанка.
– Ясно, – магесса чуть прищурилась, плотно сжав губы.
Помолчали.
– Эмарисс, ты ведь его любишь, – наконец проговорила Илона. – Ведь так?
Все уставились на драконессу.
– Я… не знаю… – выдавила девушка.
– Так не бывает, – ласково проговорила Веста, всё ещё держа девушку за плечи. Принцесса наклонилась и прошептала на ушко Эмарисс. – Нельзя отказываться от любви. Мать Природа строго спросит за отказ, – и, разогнувшись, закончила, – ты ведь его любишь. Правда?
– Да… – чуть помолчав, еле слышно ответила драконесса.
– Ой! – громко вскрикнула Зула, – Ой, девоньки, из меня что-то потекло! Ой!
– Да ты, поди, рожаешь! – заулыбалась Милёнка, вставая и направляясь к орчанке. – Ну, ты и нашла время!
В зале сразу возникло движение. Младка, выдернув грудь изо рта сына, сунула младенца на руки Марианне и, на ходу поправляя одежду, кинулась к Зуле.
– Ты дыши, дыши. Вдох-выдох, – хлопотала девушка около роженицы.
Сенди, выскочила из зала, убежав за подмогой. Юл и Идар кинулись к орчанке и, аккуратно взяв её под руки, повели на выход. В дверях возникли два воина, принимая роженицу. Небольшая суматоха, и через некоторое время в зале остались только мужская часть собрания, Илона, Веста и Эмарисс.
– Что делать будем? – задал вопрос Хисий.
– Татс только что доложил результаты их с Изондой проверки приграничной зоны Проклятого леса, – заговорил Генвас. – Обнаружил более трёх десятков локальных мест схватки. Причём, многие места боёв удалены до десяти вёрст от третьей линии Рубежа. Обнаружено много трупов лесных людей и других крупных тварей, а также множество трупов мелких животных. По словам Татса и Изонды изменённые животные разорваны в клочья. При этом Татс не новичок в боях с тварями Проклятого леса. То, что он увидел, его очень удивило. В то же время ни в одном плане бытия нет следов того, кто это сделал. Говорит, что по ощущениям, они сами друг друга поубивали. Я сказал.
– Вот так вот, – покачал головой старый барон. – А мы удивлялись, куда делись твари. В некоторых местах пришлось снять кордоны, потому что твари так и не вышли на них.
– Чудеса, – хмыкнул Вилс. – Ни разу не слышал, чтобы твари массово друг с другом бились, а потом куда-то ушли. Бывает, конечно, что стая хищников выбьет целое стадо каких-нибудь быков. Но они от добычи потом неделю не отходят. А тут… Непонятно.
– Позвольте прояснить ситуацию? – раздался из-под свода голос ЗАКа.
– Сделай милость, – кивнул Хисий.
– Система наблюдения и геолокации зафиксировала несколько боев без участия воинов графства. Судя по идентификатору ИСС, Алекс в одиночку произвёл уничтожение более трёх тысяч восьмисот изменённых животных. К сожалению, данные полученные с МУНов имеют ограниченную локализацию на местности, но камеры с орбитальных станций подтвердили предположения.
– Подсвети зафиксированные места стычек. Только те, где Алекс один дрался, – приказал Тарсул. На голограмме местности, которая так и висела над большей частью стола, начали зажигаться точки фиксации боевых действий. Через некоторое время, вдоль всей границы графства с Проклятым лесом, возникла гирлянда из мерцающих точек.
– Опачки! – Идар встал, чтобы лучше рассмотреть. За ним поднялись все остальные.
– Получается, Алекс не сбежал? – проговорила Веста, рассматривая ожерелье точек над синеватой картой.
– Хочу добавить, что от МУНов за номерами 6603, 9687 и 5501 удалось получить записи боёв. Правда, не в полном объёме, с ними была потеряна связь, прежде чем бой закончился, – озвучил ЗАК.
– Покажи, – приказал Хисий.
Голограмма карты исчезла. Над светлой поверхностью стола возникла объёмная иллюзия движущихся изменённых животных. Вид охватывал огромную поляну, удаление камеры делало животных размером не больше крупного арбуза. Несколько четырёхруких троглодитов, стайка панцирных собак и десяток трёхрогих быков. Присутствующие невольно подались назад, напуганные реалистичностью голограммы.
Перед волосатыми четырёхрукими монстрами возникает зеркало портала и оттуда, как стрела, вылетает что-то напоминающее большую мантикору с гладким хвостом. На секунду замирает, оценивая ситуацию. Раскрытый шип хвоста, напряжённо подрагивает над плечом. Шерсть создания искрится мини-молниями. Издав протяжный вой, от которого присутствующие дамы нервно сглотнули, зверюга устремляется навстречу тварям Проклятого леса.
– Алекс! – пронеслось над залом как единый вздох.
Зрелище сражения было кровавое и шумное. Замедленное воспроизведение позволяло увидеть, как Алекс отрывает головы собакам, швыряя их в морды троглодитов, как вгрызается в горло последним. Как умело орудует своим хвостом, пронзая животных насквозь и вырывая из их животов внутренности…
После нескольких десятков секунд просмотра, Веста, закрыв лицо ладошками и спрятавшись за спину Илоны, расплакалась.
– Дурак… Какой же ты безмозглый дурак… – шептала Эмарисс, наблюдая за сражением восторженным взглядом…
Где-то в горах. Алекс.
Не знаю, сколько я спал, но разбудил меня мой нос и желудок. Нос учуял запах жареного мяса, а желудок так громко буркнул, что я проснулся. Проснувшись, я не спешил открывать глаза, и не потому, что я такой осторожный и продуманный. Просто не хотелось возвращаться в этот долбаный мир, где я узнал, что такое неразделенная любовь.
На душе было пусто и ровно. Я помнил ту бурю эмоций, что «сорвала мне крышу», но как-то отстранённо и равнодушно.
