— Резонно, — согласился я. — Пять секунд, подумаю.
«Хорошо-хорошо, как будете готовы — сообщите», — с готовностью согласился Император.
— Знаешь, среди пластунов самый близкий мне Идар. Генвас — тот по общему руководству, мастер Юл — личной гвардией командует. Их, думаю, тоже не совсем удобно будет дергать. А вот в графстве у меня есть госпожа Сенди. Управляющая. Отличная женщина, великолепный специалист. Вот к ней можешь с любой просьбой обращаться. Она, собственно, и распределяет все артефакты древних. Так что да, через неё.
«У вас управляющая — женщина? Разве не Богдан Вольный?» — удивился Борбок. Во как, а я и не знал, что у Богдана фамилия есть!
— С Богданом мы начинали, а сейчас всем заправляет Сенди. Должен сказать, довольно хорошо управляет. И, кстати, я с ней не спал!
«Это имеет отношение к делу?» — засмеялся Борбок.
— Не знаю, так, на всякий случай сказал.
«Я приблизительно понимаю, почему вы это уточнили, — сочувственно проговорил Император. — Тут я с вами солидарен, не нужно путать личные и деловые отношения. Ни к чему хорошему это не приводит».
— По-разному бывает, — не согласился я. — Что-то еще?
«Вы же доступны для разговора? Хотелось бы кое-что обсудить».
— Слушай, давай вечером? Перед общим собранием всё обсудим, вы как?
«Хорошо. Тогда до вечера?»
— До связи, — я прервал связь, открывая портал к Весте. — Пошли, что ли? — обратился я к арвенду, — Сейчас ещё одна женщина будет брызгать слюной от негодования…
Зимницы. В светлице у Алины.
Идею привнести в клан пластунов дитя Истинного пришла в голову старому Хисию. Надо отдать ему должное, он вынес этот вопрос на всеобщее обсуждение и получил полное согласие всех членов клана. Алина была в числе тех, кто видел в этой затее рациональное зерно. Сказывалось воспитание и почитание наказов предков, которые гласили, что вся жизнь клана и каждого его члена в отдельности, подчинены служению Истинному.
Само собой, подбор детородных женщин клана было поручено Алине, как ведунье. Она, не мудрствуя, предложила своих учениц. Никто особо не возражал.
Алина, со своими подопечными, очень ответственно подошли к заданию. Держали нужную диету, делали нужные физические упражнения, принимали нужные травки. Алина была уверена, что хоть одна из них, да понесёт.
А вот сама она совсем не собиралась рожать, и в кровать Алексу легла по тривиальной причине — у неё очень давно не было мужчины. А тут весь такой молодой, симпатичный и не хам. А вот любовь пришла гораздо позже, гораздо… То, что понесли все, и она, в том числе, было неожиданностью, как для девушек, так и для самой Алины.
После памятного вечера, когда они «лечили» Истинного Алекса, в том числе, и с намерением забеременеть, состоялся разговор. Алине казалось, что она сумела донести, что всё, что произошло, не является нормой и взяла с каждой из учениц слово, что никогда они не будут стремиться к повторению ночной вакханалии.
Но чем больше становился срок беременности, тем более неуправляемыми становились ученицы ведуньи. Алина списывала это на молодость, влюбленность, желание иметь семью и быть нужной мужчине. Незаметно отношения между Наставницей и ученицами изменялись, и не в лучшую сторону. Они уже могли не послушаться и даже нагрубить. Алина серьёзно задумывалась вынести на Общий Совет вопрос о прекращении обучения.
То, что Анфиска была натурой влюбчивой, Алина, конечно, знала, но и в кошмарном сне не могла увидеть, как изменится эта непоседливая девушка. А уж когда, вернувшись утром из хлева, неся маленький букетик и ведро с молоком, ведунья застала в своей спальне не любимого мужчину, а свою ученицу, витавшей в неге, Алину, что называется, «переклинило». Так она давно не ругалась. Она готова была прибить эту наглую девчонку, которая так бесцеремонно нарушила такое идеальное утро.
Видимо, когда ссорились, не очень хорошо закрылись от Алекса, и тот что-то заподозрил. Он попытался их урезонить, и вот тут из уст ведуньи вырвались роковые слова. В нормальной обстановке она никогда бы не позволила себе так упрекнуть любимого, но эмоции перехлестывали её, и говорила не она, а обида в ней!
Когда Алекс неестественно весело извинился и ушел, хлопнув дверью, ведунья осознала, что сделала что-то непоправимое и ужасное.
Она медленно села на лавку, растерянно смотря в одну точку, пытаясь придумать, как всё исправить. Бежать за ним? Так он наверняка уже ушел через портал.
— Как у тебя язык повернулся? — подлила в масла в огонь Анфиска. — Разве можно такое мужику говорить? Тут любой обидится!
Алина сосредоточилась на связи с Алексом, кинув туда все свои внутренние силы. Через некоторое время она поняла, что цель достигнута, и он её слышит.
— Алекс, прости меня, — проговорила Алина, — я дура, круглая дура. Прости меня за мой язык.
Анфиска примолкла, понимая, что сейчас её наставница пытается исправить свою оплошность. Алина сидела и молчала, бледнея на глазах и шепча одними губами:
— Что же я натворила… как я могла… зачем…
А потом Алина стала медленно оседать на пол.
— Алина, миленькая, ты чего? — чуть ли не ревела Анфиска, подхватив ведунью, не дав ей мешком упасть на пол. — Алинушка, ты чего? Ты не пугай меня. Не буду я больше. Правда, не буду. Ну, прости меня, ну Али…
Девушка запнулась на полуслове, сама свалилась на пол. Корчась от резкой боли в груди и солнечном сплетении, девушка мычала и ломала ногти о деревянный пол, как и ещё три её подруги, накрытые неожиданной и невыносимой болью.
Анфису вырвало зеленью. Стало легче. Лежа в луже блевотины, она видела, как выгибается тело её наставницы, как мечется и мычит та, которая столько времени учила её жизненной мудрости. Время от времени из тела Алины вырывался энергетический хлыст, круша то, до чего сумел дотянуться. Именно это хлесткий удар по боку молодой девушки, заставил её вскрикнуть и быстро откатиться в сторону, прячась за упавшую лавку.
Рыжеволосая ученица вдруг отчетливо поняла, что Алина умирает, и если она, Анфиса, сейчас что-то не предпримет, то ей больше некому будет дерзить и хамить.
Боль немного отпустила, превратившись просто в сильную, но терпимую.
— Где же ты ассара смогла подцепить? — задала Анфиска риторический вопрос, на четвереньках доползла до комода, где, как она знала, лежат принадлежности для ворожбы. Дрожащими руками достала три толстых свечи. Очередной удар энергохлыста пришелся по спине девушки. Неожиданная боль заставила выронить свечи на пол, а из глаз брызнули слёзы.
Анфиса упрямо собрала свечи, и, расставляя их треугольником на полу, лишь конвульсивно дергалась от ударов, после которых оставались на сарафане кровавые следы.
— Ра-а-ам-м-м, — протяжно произнесла Анфиса, направляя указательный палец на свечу и та послушно вспыхнула. Очередной удар хлыста попал в шею, вызвав пекущую боль, но молодая ведунья упрямо зажгла остальные свечи. Стянула с себя окровавленный сарафан и откинула на перевернутую лавку.
