— Ну так может предатель как-то договорился с ними и получил разрешение. А затем спрятал там принца-полубога.
— За столько лет Алаварцы бы уже что-то разнюхали. А они сотрудничают больше с империей, чем с Эдеа.
— Ну что? — подвел я итог. — Остров Бури?
— Как ты его найдешь? — усмехнулась Мор.
— Он отчетливо виден в эфирном плане. Я видел его уже давно. Проблема не найти остров, а приблизиться, но мы со Скаем можем просто перенести нас туда.
— Если эфирные возмущения и защита тебя пропустит, — возразила Мор.
— Не попробуем — не узнаем. В худшем случае, поплаваем денек в открытом океане. Для ловцов нашего уровня это вообще не проблема. А потом я перенесу нас еще куда-нибудь.
— В другой ситуации я бы назвала это глупой авантюрой, — произнесла Мор. — Но мы только что освободили один эгрегор кошмара, чтобы противостоять другому эгрегору кошмара.
— Не сравнивай Джуши с Архитектором.
— Да я образно, — отмахнулась Мор. — И я так понимаю, что идей лучше этой у нас все равно нет?
Тишина и чавканье Ская были ей ответом.
Глава 17. Врум грызет кору
— Ты очень, очень сильно разочаровал меня, Лаэр.
— Да ладно тебе, тут тоже неплохо.
— Неплохо? — зарычал Скай. — Неплохо? Ты вообще ничего не понимаешь. Ты ранил меня в самое сердце.
— Хватит дуться. Ну хочешь, я тебе еще один пудинг сделаю?
— Все пудинги калейдоскопа не способны закрыть дыру в моей груди. От этого предательства невозможно оправиться.
— Не драматизируй. Посмотри какие киты красивые парят на фоне луны.
— Она зеленая.
— И что?
— И киты слишком жирные.
— Но вдалеке они кажутся маленькими, словно рыбки.
— Киты вообще не рыбы, идиот, — прорычал Скай и перевернулся на спину, смешно раскинув лапы. — Они — млекопитающие.
— Ой, все. Заладил, умник.
Мы лежали на утесе в мире зеленой луны. Врум полетел веселиться со стайкой своих друзей-скатов, а мы вдвоем просто наслаждались моментом.
— И звезды здесь очень красивые, — продолжил я. — Ты же любишь звезды.
— Люблю. А знаешь, что еще я люблю? Больше, чем звезды и пудинги.
— Ну опять, — простонал я.
— Не могу поверить, меня не было всего лишь полвека… Даже не так, ты вернулся в мир снов несколько лет назад. И первое, что умудрился сделать, это угробить подчистую сон с танцующими рыбками.
— Не я, а Архитектор, — в который раз повторил ему, но все без толку.
— В первый же год, из всех возможных вариантов ты разрушил наше главное сокровище. Отдушину в этой череде серых будней. Жемчужину нашего якоря.
— Моего якоря.
— Сокровище, путь к которому я прокладывал своей кровью и потом.
— Эфиром. Моим эфиром.
— Венец творения самого Гипноса. Прекрасных, таких лакомых, миленьких, ни в чем неповинных рыбок. А как они красиво кружились в хороводе, какие песни пела им мама-черепаха. Мама-черепаха! Ты убил старейшее сновидение морского аспекта…
— Архитектор.
— И после этого смеешь называть меня прожорливой бочкой? В чужом глазу бревно видишь, а в своем Тысячеглавый Рубеж не замечаешь. Отвратительное лицемерие.
— Да ты жрешь, как не в себя.
— Я голодал десятилетиями.
— Да Джан-Джагаран столько в себя не впихнул за год, сколько ты за вечер сожрал. У меня эфирные камни под ноль истощены.
— Так это не твои, тебе их Мор отдала из личных запасов.
— То, что она считает тебя милым котиком, не повод клянчить эфир на пудинги.
— Сказал разрушитель прекрасных снов, устроивший целый геноцид танцующим рыбкам. Как мне это пережить? Горе мне, горе. Вот и приходится заедать вселенскую печаль жалкими пудингами.
— Жалкими? Да ты из меня соки все вытянул. Посмотри на Джа, демон уже похудел от недоедания. Врум грызет кору. Даже Джуши свалили от тебя подальше, иначе бы они померли с голоду.
— Горе мне, горе, — на новый лад застонал Скай. — За что мне такой ловец? Где я так провинился перед Вечноспящим?
— Так ты, наверное, и его объел. Эй, стоп, это меня прокляли договором с тобой! Не надо тут стрелки переводить.
— Ни танцующих рыбок, ни пудингов, ни уважения.
— Ты сожрал вообще! Все! Пудинги!
— Ни крошечки бедному оголодавшему котику. Никто меня не любит.
Я откинулся на спину, разглядывая бескрайнее небо и зеленое блюдце луны. Спорить с этим типом бесполезно. Пока не верну всю память до конца, он меня просто опытом задавит.
Но были в этой ситуации и плюсы. Скай абсолютный орб, как мне объяснила Мэйси. Видимо, это как-то связано с моим даром пробуждения, но моя бездонная бочка с когтями и шерстью абсолютно невосприимчива к магии.
И, как следствие, это свойство я могу накидывать на конструкты и самого себя. Собственно, потому меня в прошлом и прозвали Неуязвимым. Даже Джуши не могут убить меня своей аурой одиночества. Это то черное ничто, за которое отвечает Джу в их паре.
У способности Ская есть один важный плюс. Накинув его на разум, да, оказывается так тоже можно, но я пока не умею. Зато Скай умеет и без меня. Так вот, накинув защитный полог на разум, я избавился от вечных кошмаров и сейчас просто отдыхаю, наслаждаясь миром снов.
У абсолютного орба есть и свои слабости, куда же без них. Я могу создать защитную завесу либо куполом, либо что-то вроде пленки на теле. Но неуязвим я становлюсь именно к магии сновидений. Любой объект, обретший плотность, меня заденет.
То есть любое проявившееся сновидение в своем истинном облике по прежнему представляет угрозу. Любое сновидение, превращенное в оружие тоже. Если ловец накидывает сновидение на свое тело, то даже внутри купола оно не распадается.
Мэйси прочитала мне очень нудную лекцию по принципам работы орба, но я ее не понял. Поэтому методом экспериментов запомнил закономерности. Если ловец превратит сновидение в пушку, как у Мор, то снаряды не причинят мне вреда, потому что это отдельное проявление магии, они не имеют физической формы. У Мор это сгустки концентрированного эфира.
А вот сновидение, ставшее мечом, меня может ранить.
В общем, я могу пострадать только в ближнем бою с чем-то овеществленным. Что хорошо в большинстве ситуаций, ведь ловцы чаще всего избегают ближнего боя, беспокоясь за свои драгоценные тушки. А вот в дальнем бою мне ничего не грозит.
Мы даже проводили эксперименты. Кай кидался в меня призванными лезвиями и ничего. А вот брошенный меч я почувствовал, пришлось Еве меня зашивать. Но тот меч был воплощен через проводящую рукоять. Вряд ли в мире найдется хоть один ловец, который зачем-то таскает с собой арсенал проводящих рукоятей, чтобы ими разбрасываться.
