Али так и не пришло в голову, что сказать Дорлу, но когда она зашла в спальню и ее взгляд упал на те самые высокие окна, сквозь которые они когда-то смотрели на северное сияние и любили друг друга так, как никогда до этого прежде, то слова нашлись сами собой.
— Люблю эту комнату. Мне иногда кажется, что моя новая жизнь началась именно здесь.
Дорл тоже задумчиво смотрел на лес и, помолчав, произнес:
— Возможно.
— Ты злишься на меня?
— Алиен, если ты хочешь попросить меня вернуться к Тарияне, то мой ответ — нет. И больше я не намерен возвращаться к этой теме.
— Нет, что ты, я не хотела… Дорл, я не понимаю, как такое могло произойти. Если бы я только знала, то никогда бы не приблизилась к реке!
— Что ж, теперь ты знаешь.
Он встал с кресла и подошел к камину. Становилось прохладно и хотелось, чтобы огонь разгорелся побольше, согревая не только комнату, но и души находящихся в ней людей. Дорл был холоден и угрюм. Али подумала, что и сама могла бы подарить ему немного тепла, но для этого ей самой нужно было как-то не обжечься об его лед.
— Что ты намерен делать теперь? — спросила она осторожно.
— Я и Юмо уходим в Тау сразу же, как только его армия будет готова выступить.
— Можно мне с вами?
Дорл обернулся к ней, подняв брови, хотя вопроса в его глазах не было. Али подумала, что он видит ее насквозь, но собравшись духом все равно продолжила:
— Я ведь могу навестить Ирса и Глен?
Он поднялся на ноги и подошел к ней. Али вдруг стало не по себе, но она подавила желание сделать шаг назад и осталась стоять на месте.
— Ты можешь навестить их, — произнес Дорл и Алиен наконец-то подняла на него глаза и улыбнулась, но он тут же строго добавил: — Но ни одного слова о предстоящем походе я от тебя больше не услышу. Иначе ты в ту же минуту отправишься домой.
Воодушевление Али сразу погасло. Вообще-то она как раз собиралась попробовать хоть как-то переубедить Дорла по дороге. Быть может, он хотя бы отложит свой поход? Вряд ли бы это получилось, конечно, но она бы попыталась! А теперь, когда он запретил ей упоминать эту тему, у нее нет даже призрачной возможности что-то сделать. В горле образовался комок и она, плюнув на все, просто ткнулась лбом ему в грудь.
— Прости, я знаю, что ты считаешь все это глупостью. Но я даже не могу объяснить, как боюсь, что эта комната станет не только началом моей новой жизни, но и ее концом. Дорл, если ты не вернешься, я этого не переживу.
— Али?
— Хорошо, я тебя поняла. Больше не скажу ни слова, это был последний раз, — произнесла Алиен, размазывая по щекам проступившие слезы.
Во всяком случае, она будет рядом с ним столько, сколько у нее получится.
Глава 5
Дорл
— Все готово. Все ждут только тебя, — сказал Улан, глядя на своего брата, но тот никак не отреагировал, словно не расслышал.
Дорл задумчиво гладил своего ворга — пропускал густую шерсть сквозь пальцы, теребил за ушами, и тот был весьма удивлен столь длительным проявлением внимания. Зверь не часто видел ласку хозяина и теперь недоверчиво косился на него серым глазом, но не отстранялся. Любому другому он бы уже откусил пальцы за такую фамильярность. Или даже голову. Хотя его обоняние позволяло ему различать людей даже на огромных расстояниях, ворг все равно еще раз обнюхал руку человека, касавшегося него. Да, это определенно хозяин! Но вел он себя странно.
— Улан, как далеко ты забирался за Багрийские топи? — спросил Дорл наконец.
— Далеко, но я избегал поселений и поэтому мало знаком с тем, как и чем там живут люди. Насколько я знаю, их альфы долго воевали друг с другом, и война низвела их народы до нищеты. Начался голод.
— Но сейчас они независимы.
— Да. Альфы просто перебили друг друга. Интересно, что последнего альфу, оставшегося в живых, добили беты.
— Как это возможно?
— Его влияние среди народа не было таким уж сильным, а люди устали пытаться выживать из последних сил. Говорят, он был ранен, так что в его убийстве мало поводов для гордости. Хотя… Они сумели изменить свой уклад жизни и уже много лет живут сами по себе, без альф.
Дорл повернулся к Улану, чтобы видеть выражение его лица, но оно было непроницаемым.
— И что, они стали жить лучше?
— Полагаю, что да. Их кланы нельзя назвать процветающими, но по крайней мере они больше не воюют друг с другом.
— Ты бы мог стать их Верховным.
— Мог. Но ты бы пришел туда рано или поздно, а воевать с тобой я предпочитаю на одной стороне.
Больше Улан ничего не добавил, а Дорл не стал расспрашивать дальше. Их отношения перестали быть натянутыми, хотя причина конфликта и была серьезной. Серьезной для альфы, конечно. Но Дорл сумел отпустить все то, что произошло, задавив свои природные инстинкты. Ведь если рассуждать здраво, то нельзя не признать, что Улан фактически спас не только Али, но и его — Дорла.
— Я сейчас приду, — сказал он, снова проведя рукой по лохматой шее ворга.
Улан — как всегда сух и немногословен — кивнул и вышел. И Дорл снова погрузился в свои мысли. Он сомневался. Кажется впервые с того момента, когда он еще будучи мальчишкой для себя решил, что станет самым сильным Верховным на западном побережье, и что будет идти вперед за новыми землями до тех пор, пока еще может сидеть в седле и держать в руке оружие. Он никогда не колебался, даже если все его братья были другого мнения. Но теперь его терзали сомнения и это злило больше, чем все враги вместе взятые. Потому что главный враг — это собственная слабость, а сомнение — одна из ее форм.
Дорл пытался сосредоточиться и понять, откуда исходит это сомнение. От Алиен? Она боялась за него, но это естественно. Жены всех его братьев тяжело переживали уход своих мужей на чужие земли. Он еще ни разу не расставался с Али надолго после той памятной битвы под Деносом, так что его предстоящая военная кампания на восток для нее в новинку.
А может быть дело в Тарияне? Дорл достал крохотный сосуд, наполненный водой из реки, который хоть и сорвал со своей шеи, но отчего-то сохранил. Что остановило его? Он мог мы сжать пальцы и легко, как хрупкую скорлупу, раздавить его в руке. И ему постоянно хотелось сделать это, но он медлил и, каждый раз глядя на прозрачный медальон, прятал его обратно. Духи реки были настроены агрессивно, и все же та невероятная, первозданная мощь стихии, которой они обладали, вызывала восхищение. Тарияна была сильна, а Дорл уважал силу. Он не понимал, почему река, оказавшись столь благосклонной к нему самому, едва не убила его сына, и доверия к ней не испытывал. И уж тем более никакой связи между случившимся и своим походом на восток он не видел.
И все же заглушить голос интуиции не получалось. В самом деле — не слова же глупой ведьмы так на него повлияли? Они не значили для него ровным счетом ничего! И никаких объективных причин отказываться от своих планов у него не было. Только внутренний голос, который вопреки здравому смыслу призывал отступить.
