Скоро родится малышка. У Юли уже должно быть на руках какое-то дело. Гостиница — это хорошо, но только как поддерживающий актив.
Лишь в одном Юля была уверена: что бы ни стало для нее источником благосостояния, все усовершенствования необходимо воплощать в жизнь по особому договору.
— В следующий раз пойдете с охранником, — проворчал Фоог, встретив Юлю у двери. — У меня есть старый приятель, он будет сопровождать вас на прогулках.
Юля пожала плечами. Что может грозить ей в центре шумного города? С другой стороны… Она покосилась в сторону арки, ведущей в зал. Там шло очередное горячее обсуждение «Дела снежного убийцы».
— Стало известно что-то новое? — спросила она у орка.
— Увы, — угрюмо подтвердил тот. — Общины разных городов прислали подтверждения. Убийства происходили уже давно. Десять лет. Каждый первый снегопад.
— Десять лет? — ужаснулась Юля.
— Да. Никто не догадался связать все в единое дело. Теперь с каждым часом раскрывается все больше злодеяний. Этот сумасшедший кровопивец — монстр.
Фоог волей-неволей оказался свидетелем расследования. Он согласился принять клятву неразглашения. Орка волновал вопрос безопасности дочерей, Юля очень его понимала.
Но теперь она чувствовала, что сама не может больше следить за ходом следствия. Все внутри нее протестовало против вовлечения в ужасы убийств и насилия. Юля решила, что мужчины справятся и без ее подсказок.
Ей же требовалось больше позитивных эмоций, и она предпочла вернуться к мыслям о будущем бизнесе.
— Кстати, это господин Танеер настоял, чтобы вы ходили с сопровождением, — недовольно сообщил Фоог, смущенно почесав в затылке. — Я, конечно, должен был предложить сам…
— Вот как? — прошептала Юля, снова оглядываясь на зал.
За обедом она была рассеянна, а после осталась на кухне, исписав лист бумаги списками идей. На обратной стороне пергамента оказались ее прежние чертежи коляски. Юля с досадой их перечеркнула.
Танеер наблюдал за ней, сидя над своим записями напротив. Он заметил чертежи и попросил показать их поближе. Юле пришлось рассказать ему всю историю. Впрочем, она была совсем не против — ей вдруг захотелось поделиться своим промахом с кем-нибудь, сведущим в законах.
К сожалению, Танеер подтвердил слова нотариуса: в мире драков действовал закон первенства в использовании, а такого понятия, как патент, не существовало вовсе.
— Очень жаль, — сказала Юля.
Она кратко описала свое видение того, как система защиты авторского права должна быть введена в законодательство Э-лан-драка.
— Вы интересная женщина, — драк покачал головой. — Мы только недавно начали разрабатывать проект закрепления прав на изобретение за изобретателями. А у вас он уже готов!
— Просто я испытала все неприятные моменты отсутствия такого права на себе, — быстро проговорила Юля.
— Наверное, я мог бы… — Танеер вновь взял чертеж в руки.
— Не стоит вмешиваться, — решительно сказала Юля. — Это может выставить вас в неправильном свете. Прошло — и забыто. Нужно двигаться дальше.
Господин Эйлан кивнул, задумчиво коснувшись кольца в вороте рубашки. Оно вдруг сорвалось с цепочки и покатилось по столу. Оза, проходившая мимо, подхватила кольцо у самого края столешницы и вернула его Танееру.
Подошел Фоог. Орк поставил на стол медную коробку с ручкой, в которой он перетирал жесткий, но ароматный орочий табак. Фоог поставил коробку вертикально. Она напоминала детскую карусель с механизмом внутри. Орк принялся вращать ручку, из отверстия во вращающиеся плошки посыпалась табачная крошка. Юля перевела взгляд на гору грязной посуды, которую Амита и Оза собирались мыть в тазу.
— Кажется, я придумала, — пробормотала она.
Юля принялась лихорадочно водить угольной палочкой по листу бумаги, затем остановилась и задумчиво уставилась на неудобный «карандаш» в руке. Вот еще одна идея на будущее.
В лавках Э-лон-хейма можно было найти различные письменные принадлежности, от пышных перьев с вычурными металлическими наконечниками до палочек из жженой кости, обернутых в бумагу, деревянную стружку и даже золотую проволоку. Стоило это удовольствие дорого.
Простым людям было привычнее пользоваться кусочком угля, который оборачивался в пергамент. Однако угольная палочка легко ломалась, а ее остатки пачкали руки.
Юля решила подумать об этом позже. Сейчас она пыталась вспомнить увиденную когда-то научно-популярную программу об изобретении посудомоечных машин. На память Юля не жаловалась, детали постепенно всплывали у нее в голове.
На бумаге возникло два чертежа. Первый был примитивным: посуда в специальной деревянной «карусели» с отверстиями или держателями из проволочной сетки, внизу емкость с горячей мыльной или холодной водой, в зависимости от стадии мытья, и ручка для вращения конструкции.
Второй вариант был посложнее. Юля примерно понимала, как заставить пар вращать поршни и перегонять горячую воду, но с трудом представляла, как конструкция будет выглядеть технически в подробностях. Она задумалась о возможности приспособить для подогрева традиционные магические кристаллы.
Идея все четче формировалась в ее голове, и она повеселела. Теперь бы найти достойных мастеров, способных воплотить ее задумку в жизнь.
А пока можно опробовать в быту модель-1. Дюжий мужчина, такой, как Фоог, сможет проворачивать «карусель» в бадье с достаточной силой, чтобы поток смывал жир и прочие загрязнения. С моющими средствами выбора особого нет, однако обычный щелок из березовой золы, если добавить к нему пару капель лимонного масла, вполне заменит таблетки.
Даже погрузившись в мечты и увлекшись дизайном будущих агрегатов, Юля не забывала о Танеере. Ей казалось, что мужчина ни на секунду не выпускает ее из своего внимания, и на этот раз это не было фантазией: когда Юля поднимала взгляд, она встречалась им со жгучим взором драка. Тогда Танеер задавал какой-нибудь вопрос, и напряжение спадало… чтобы вскоре все повторилось сначала.
Умом Юля понимала, что ей следует уйти к себе, но не могла преодолеть тягу к этому вдумчивому, но абсолютно несвободному мужчине. Это грозило перейти в нечто больше — в серьезное увлечение, но такая перспектива пугала. Танеер уйдет к своей невесте, а Юля останется здесь, влюбленная и… беременная.
Наконец она встала и решительно собрала со стола свои записи. Цила укачивала Эни, дочери Фоога вышивали в уголке, напевая ритмичную орочью песню, а Амита и Оза как всегда крутились возле доски рядом с задумчивыми Эйтом и Эйром.
Танеер проводил Юлю взглядом. Лицо его помрачнело. Юля многое готова была бы отдать, чтобы узнать его мысли. Иногда в его взгляде сквозила такая тоска, что у нее сжималось сердце.
Она поднялась к себе с Трюфелем. Кот как всегда принялся моститься в Юлиной кровати.
