Девушка, глядя на старшего лейтенанта, ответила женщине:
— Офицер зашел на минуту, мама. У вас сейчас суп убежит, бегите на кухню.
Женщина взмахнула руками:
— Ой, и вправду!
И поспешила на кухню. Девушка дрожащими руками вертела письмо.
— Мне очень жаль, — произнес Ларин.
Отдал честь, и уже собирался развернуться и уйти, когда девушка взяла его за руку железной хваткой:
— Подождите, я одна не смогу прочесть, постойте со мной хотя бы минуту.
Старший лейтенант посмотрел в ее глаза и увидел в них жуткую боль, тоску, он видел, как взгляд девушки тускнел. Та наконец раскрыла письмо, прочла сухие строки о том, что служба космического патруля сожалеет о героической гибели офицера, что приносит свои искренние соболезнования, что назначает пожизненную пенсию и т. п.
Ларин видел, как глаза девушки наполняются слезами, как побелело ее лицо, дрожащие руки выронили письмо. Он едва успел поймать падающую в обморок девушку, похлопал ее по лицу. Та открыла глаза.
— Вы как себя чувствуете? — спросил он.
Та молчала, лишь слезы катились по лицу.
— Как он погиб? — наконец дрожащим голосом спросила она.
— Я не знаю, я только разношу письма.
— Я очень хочу знать, как он погиб? Пожалуйста! — взмолилась девушка.
Ларин посмотрел в глаза, полные скорби, его самого трясло.
Каждый раз он старался принять на себя частичку боли людей, чтобы тем было легче. А потом долго пропускал все это через свою душу. Ему советовали стараться быть безразличным, что, мол, это служба и не более, но он не мог, он нес «смерть» не подозревающим людям, ждущих своих близких с войны! Он рушил их мечты и надежды! И как он мог спокойно себя чувствовать после этого?!
Старший лейтенант спросил:
— А где служил ваш муж?
— На эсминце «Керчь». Они сопровождали конвои.
Ларин на секунду задумался, вспоминая прошлые сводки с фронта. Несколько дней назад один из гумконвоев нарвался на вражескую эскадру, было много потерь.
— Ваш муж — герой, он прикрывал конвой с ранеными и беженцами, я уверен, что он до конца не покинул свой пост.
Девушка печально вздохнула.
— Да, он такой, всегда без остатка отдавал себя службе. Мы иногда даже ругались, я очень ревновала его к ней, — попыталась улыбнуться она.
Потом ее лицо вновь пронзила боль.
— Какая же я была дура! — она вновь посмотрела в глаза Ларину, — я не знаю, как сказать матери, она не переживет, ведь она живет только им!
Старший лейтенант опустил руку во внутренний карман, достал маленькую фляжку с коньяком. Он всегда был с ним, и в самые трудные моменты, хоть немного, но притуплял боль. Он протянул фляжку девушке, та сделала большой глоток, коньяк обжег горло, девушка закашляла.
— Простите, я тоже не знаю. Я сам не могу смотреть в глаза тем, кому приношу эти проклятые письма.
Девушка протянула фляжку обратно.
— Я понимаю, — промолвила она, — вам приходится переживать не одну гибель, а много! Я чувствую, вы — хороший человек, спасибо за поддержку!
Ларин отдал честь.
— Простите, мне надо идти.
— Да, да, идите, я все понимаю, я вроде в порядке, если так можно сказать. Еще раз, спасибо за поддержку и коньяк.
Ларин сел в машину и закрыл глаза.
Уже в шаттле, на орбите Земли, ему пришло сообщение от полковника:
— У тебя завтра выходной. Я час назад разговаривал с Власом, послезавтра в девять явиться в штаб со всеми документами.
Лавриченко устало вздохнул, неужели этот ад закончится? Он достал фляжку, сделал глоток. И вновь закрыл глаза. До лунной станции оставался час лету…
Дорога в ад. Приказ
Соединение отбивало очередную атаку. Враг был напорист, постоянно бил по флангам, корабли Космического Патруля еле справлялись с отражением атак, но приказ был прост и ясен, — прикрывать любой ценой орбиту Сатурна, пока не будут эвакуированы последние гражданские. Задача была выполнена на семьдесят процентов. Враг, постоянно пытавшийся обойти оборону, постоянно натыкался то на нагло поставленные минные поля с САРами, то на вовремя перегруппированные корабли. Земной флот с большими потерями держал оборону.
Влас был назначен командующим первым полком, и изо всех сил пытался оправдать назначение. Его полк был на правом фланге, и постоянные атаки сильно измотали полк, да и потери были существенные, из ста пяти кораблей осталось шестьдесят, но они стояли насмерть.
Когда теряли очередной корабль, Влас про себя ругался, но постоянно взлетающие транспорты с гражданскими и солдатами давали понять, что он все делает правильно. Хотя некоторое время назад, когда враг захватил Плутон, он в штабе, с пеной у рта, доказывал, что за Поясом астероидов оборона бессмысленна, и надо все силы вложить на оборону Пояса, так как он является естественным препятствием, и там можно остановить врага. На что он получил ответ, что малый опыт и непрофессионализм делают его скептиком. И поэтому Влас очень удивился, когда из радиорубки пришел приказ, что первой и второй эскадре надо срочно прибыть на Лунную станцию, а остальному соединению медленно отходить к Юпитеру. Со стратегической точки отход был оправдан, но с моральной, гражданские и армия тогда оставались на власть врага, а Влас видел, что они делают с непокорными. Он видел видео с Урана из захваченных провинций, как непокорных людей или солдат бросали в топки сталеплавилен, как обливали водой и выкидывали в космос, или просто — на мороз. Эти зверства и многие другие Кассиопея применяла повсюду. И после просмотра таких видео у смотрящих просыпалось чувство ненависти и огромного желания остановить любой ценой врага, все люди понимали, что для них пощады не будет, и что враг относится к ним не более, чем как к назойливым паразитам.
За этими мыслями две эскадры подходили к Лунной станции. Ему надо было срочно явиться в штаб. Влас сел в шаттл. Почти все мысли его были связаны с думами, что ждет его в штабе, но в какой-то момент он вспомнил об Айрин, вот было бы хорошо встретиться попить кофе и просто пообщаться. Эта девушка чем-то манила его, ему было интересно узнать какая она, что она любит, чем увлекается, он не мог забыть ее глаза, того же цвета, что и у него, он постоянно удивлялся, что они похожи. Он достал телефон и написал: «Я на Луне, не желаешь попить кофе?» Время томительно тянулось, но через пару минут пришел ответ: «У меня смена в восемь заканчивается, если хочешь, встреть». Влас моментально отреагировал: «Да, обязательно, я буду ждать у выхода из ведомства». В ответ пришел смайлик с поцелуем.
Она была занята службой, после начала войны работы прибавилось в разы, и теперь она, от начала и до конца смены, была погружена в работу, лишь изредка отрываясь на кофе и посещение комнаты отдыха. Она не знала, что «Дороге Славы» был дан приказ срочно прибыть на Луну. Она иногда вспоминала Власа, что-то интригующее было в нем, что-то необычное, что отличало его от ее обычных поклонников. Он казалось смотрел не на ее роскошное тело и безумно красивое лицо, а куда-то глубже, казалось, что он видит ее изнутри, хотя времени для общения у них было совсем мало, бал — и все. И лишь короткий промежуток, когда она увидела его взгляд, такой же как у нее, глаза ее, один цвет, и смотрит он не на поверхность ее, а вглубь. От этого у неё мурашки пробежали по телу, и она уже с головой погрузилась в атмосферу их общения. Потом была команда всем офицерам срочно явиться в штабы базирования, и они только и успели, что обменяться номерами. А сейчас телефон пикнул, и от него пришло смс: «Давай выпьем кофе?». Секунду Айрин сомневалась, потом руки сами взяли телефон и написали ответ. Она на пару минут отбежала в комнату отдыха, достала зеркало, проверила макияж, прическу, вроде все нормально, почему-то еще раз подвела глаза, поправила волосы. И лишь потом снова вернулась за свое рабочее место. Чувство чего-то необычного и интригующего росло в ней.
