— Кэтрин считает возможным, — продолжил Бристол, — что Мэри Дирфилд пыталась усугубить болезнь ее брата. Мэри хотела устроить так, чтобы Сатана забрал брата Кэтрин, а в ответ сама Мэри, до той поры бесплодная, зачала бы ребенка.
После такого грозного обвинения в зале повисла долгая звенящая тишина, а Мэри в изумлении подумала: «Я приносила только окопник и укроп». Но тут толпа заговорила так оживленно, что приставу пришлось несколько раз ударить жезлом по полу, чтобы гомон стих. У себя за спиной Мэри услышала, как среди общего гула, точно белые барашки на волнах, всплыли слова «ведьма» и «колдовство». Она увидела, что ее мать склонилась к отцу, спрятав лицо на его плече. Отец кивнул ей, и среди всей этой кутерьмы его твердый взгляд успокоил ее.
Когда толпа угомонилась настолько, что можно было продолжать допрос, Мэри заговорила; в ее голосе слышалась неприятная ей дрожь, которую она не могла унять.
— Я всего лишь пыталась помочь и приносила Уильяму Штильману травы из своего огорода.
Ричард Уайлдер услышал ее и сказал:
— Позвольте мне напомнить всем, что мы рассматриваем прошение о разводе, а не судим ведьму. Мы разбираем гражданское дело, а не изучаем свидетельства преступления.
Он едва заметно улыбнулся и добавил:
— Мы в Бостоне. Не в Хартфорде.
Но его маленькая колкость в адрес города на западе, где недавно разыгралась битва против Сатаны, не снискала одобрения. Мэри заметила, что и губернатор, и Калеб Адамс оглянулись на Уайлдера.
— Кэтрин Штильман, — сказал губернатор, — вы когда-нибудь замечали за Мэри Дирфилд какие-либо признаки одержимости?
— Нет, сэр, — ответила она.
Тогда он обратился к зрителям:
— Присутствует ли здесь сегодня кто-нибудь, кто замечал за Мэри Дирфилд какие-либо признаки одержимости?
Мэри ждала. Найдется ли кто-нибудь, кто захочет солгать, рискуя навлечь на себя гнев Господа? Был ли здесь кто-нибудь, кто на самом деле заключил с Дьяволом договор, по которому подношением стала она, Мэри Дирфилд? И ожидание, наверняка не очень долгое в действительности, показалось ей бесконечным; она чувствовала, как дрожат ее колени под юбкой. Но никто не присоединился к обвинениям Кэтрин, никто не стал утверждать, что Мэри одержима.
— Очень хорошо, — сказал губернатор. — Давайте продолжим рассматривать прошение. Если потребуется обратиться к вопросу колдовства, мы это сделаем.
Он посмотрел на магистратов, сидевших на скамье по обе стороны от него, затем перевел взгляд на Кэтрин.
— Скажите нам вот что, — начал он.
— Да, сэр.
— Вы когда-нибудь видели, чтобы Томас Дирфилд бил свою жену? Согласно ее прошению, он бил ее часто и без причины.
— Нет. Никогда, — ответила она. — Он не такой человек. Он замечательный хозяин, и я всегда считала благословением то, что меня определили в услужение к нему. Он боится Господа и любит Господа. Я никогда не видела, чтобы он бил Мэри Дирфилд. Ни разу.
— Ни единого? — переспросил Эндикотт. — Вы живете с ними с тех пор, как приехали в Бостон.
— Нет, сэр, — сказала она, и Мэри подумала, что Томас, наверное, сейчас ухмыляется, но не осмелилась посмотреть на него.
— Значит, вы видели Мэри Дирфилд с зубьями Дьявола, — сказал Калеб Адамс. — Что случилось потом?
— Она отрицала, что закопала их. Она отрицала, что спуталась с Дьяволом.
— А вы?
— Я сбежала, сэр. Я убежала. Я быстро убежала.
— По договору вы обязаны служить у Томаса Дирфилда. По какому праву вы убежали? — спросил Уайлдер.
— Я не думала об этом. Я очень испугалась. Я хотела оказаться как можно дальше от заклятия, которое накладывала Мэри Дирфилд. Но хотя сейчас я живу у Хаулендов, потому что было бы совсем неприлично жить только с моим хозяином, я прихожу к нему днем, чтобы выполнять свои обязанности по дому. Надеюсь, что у моего хозяина нет претензий ко мне; у меня точно нет претензий к нему. Я уверена, что он простил меня за то, что я сбежала той ночью, потому что он в высшей степени справедливый человек. И я также уверена, он понимает, что я была напугана и не хотела быть недобросовестной.
— Но вы сбежали.
— Да.
— Значит, вы не видели, как Мэри Дирфилд сломала кисть в ту ночь, — сказал Уайлдер.
— Она упала на чайник, — ответила Кэтрин.
Уайлдер покачал головой.
— Могло быть так, а могло быть и нет, Кэтрин. Я только спросил, что вы видели, и очевидно, что больше вы не видели ничего, что имело бы отношение к сегодняшнему процессу.
Он посмотрел на губернатора, тот пожал плечами.
— Мы благодарим вас, — сказал Джон Эндикотт.
Кэтрин задержалась еще на секунду, и Мэри подумала, что сейчас у служанки хватит смелости взглянуть на нее. Она практически жаждала столкновения. Она ждала. Но хоть Кэтрин и дернула головой в ее сторону, из страха или чувства вины девушка не могла посмотреть Мэри в глаза. Вместо этого она повернулась к Филипу Бристолу, и Мэри подумала, что адвокат сказал ей, что она хорошо справилась. Что ж, это была правда.
После того как Кэтрин Штильман отпустили, губернатор вновь обратил свой взгляд на Мэри и сделал ей знак выйти вперед.
— Через минуту мы обратимся к преподобному Нортону, — сказал он ей, — но мне любопытно. Вы отказались от посредничества церкви. Я знаю, что некоторые старосты готовы возобновить христианский мир между вами и Томасом. Почему вы не рассматриваете этот вариант?
— Потому что я не чувствую себя в безопасности в его доме, — ответила Мэри. — Потому что я не верю, что он изменит своим привычкам. Потому что он нарушил закон и жестоко обходился со мной. Мне очень жаль, и я скорблю по нашему браку, но я не могу жить с человеком настолько греховным, что он готов проткнуть руку вилкой мне, его покорной помощнице.
Эндикотт кивнул, но Калеб Адамс покачал головой и напомнил губернатору:
— Не забывайте, Джон, что у этой медали две стороны. И ни одного свидетеля. Мы еще не знаем, получена ли эта рана от зубьев Дьявола или от чайника, нам также неизвестно, совершал ли Томас Дирфилд то, в чем обвиняет его Мэри. Возможно, мы никогда не узнаем этого. Стоит отметить, что девушка-служанка описывает этого человека совершенно иначе, нежели его жена.
Уайлдер посмотрел на обоих магистратов, сдвинув брови. Мэри видела, что в лице Уайлдера по-прежнему имеет союзника, но он, видимо, посчитал, что не стоит публично вступать в спор со своими коллегами.
— Вы думали, что будет с вами в том случае, если развод будет одобрен? — спросил Адамс.
— Да.
— И что вы будете делать? Заведете пчел?
