Мэри была возмущена тем, насколько презрительно прозвучал его голос, но она решила ответить осторожно, чтобы его злость не вышла ей боком.
— До того как моя семья переехала сюда, в Салеме проживало много незамужних женщин. Было даже время, когда их обязали носить вуали. Вскоре Салем отменил этот закон. В Бостоне таких требований к женщинам никогда не предъявляли. И хотя преподобный куда лучше знает Закон Божий, думаю, что в Библии нигде не значится, что женщине грешно жить одной. В мире достаточно вдов и женщин, которые никогда не были замужем.
— Как ваша подруга, Констанция Уинстон.
Мэри уже готова была отрицать свою дружбу с этой женщиной: в конце концов, они на самом деле больше не были друзьями — но решила не поддаваться подобной слабости.
— Я не думаю, что Констанция живет одна, — вместо этого ответила она ровным голосом. — По-моему, у нее есть горничная.
— Значит, вы будете жить одна — если только обстоятельства не позволят вам нанять горничную?
— Нет, я не буду жить одна. По крайней мере, поначалу. Я буду жить со своими матерью и отцом.
— И одной третьей имущества Томаса.
— Таков закон. Но я пошла на этот шаг не ради моей доли.
— Вашей доли? — переспросил Адамс. — Звучит так, словно вы думаете, что ваше прошение уже одобрено.
— О нет. Я так не думаю.
В ратуше повисла странная тишина. Мэри ждала. Наконец губернатор сказал:
— Благодарим вас, Мэри. Пока мы будем выслушивать следующих свидетелей, думаю, могут возникнуть моменты, когда нам потребуется вызвать вас, чтобы вы ответили на обвинения или прояснили ситуацию. Но я полагаю, что следует предоставить слово Джону Нортону, чтобы преподобный мог вернуться к своим делам.
Мэри посмотрела на своего нотариуса, тот кивнул, и тогда она отступила и встала в толпе рядом с матерью, отцом и Бенджамином Халлом.
15
— Она вела себя отвратительно. Мы как будто вновь оказались в Лондоне, среди обреченных на адовы муки, а она была лишь распутной девкой, поджидающей матросов.
Показания Бет Хауленд, из архивных записей губернаторского совета, Бостон, Массачусетс, 1662, том III
Борода преподобного Джона Нортона была в том же безупречном состоянии, как и по воскресеньям, когда он стоял за кафедрой в материнской церкви; он улыбнулся губернатору. На нем был черный роскошный камзол. Мэри видела перед собой двух самых могущественных людей в колонии, по совместительству друзей, и ей стало немного стыдно за то, что она отнимает у них время. Это был смелый поступок. И хоть смелость сама по себе не являлась грехом, порой она опасно граничила с гордыней.
— Доброго дня, Джон, — сказал губернатор. — Благодарим тебя за то, что посетил нас сегодня.
— О, я благодарю вас за вашу службу.
— Что ты можешь сказать о Мэри Дирфилд?
— Я всегда считал, что это добродетельная и набожная душа: молодая женщина из порядочного общества. Полагаю, что она любит нашего Спасителя и желает трудиться во имя Его. Она никогда не казалась мне более грешной, чем те, кого я вижу перед собой по воскресеньям, — возможно, даже наоборот.
— А что насчет всех этих связей с Констанцией Уинстон? — спросил Калеб Адамс.
— Мне мало известно как об этой женщине, так и о дружбе Мэри с ней.
Адамс кивнул, и на миг Мэри испугалась, что он продолжит говорить, упирать на эту связь и раздувать факт ее знакомства с Констанцией. Но не успел он открыть рот, как заговорил губернатор, и Мэри с облегчением выдохнула.
— А Томас Дирфилд? — спросил губернатор. — Что вы о нем думаете?
— Он кажется мне способным мельником. Он посещает церковь. Но чрезмерно пьет.
По ратуше пронесся смех, и даже двое магистратов невольно улыбнулись. Филип Бристол тут же вклинился:
— Но, без сомнения, этого джентльмена никогда не штрафовали и не порицали за пьянство. Нет никаких оснований считать его каким-то дикарем, который не осознает опасностей злоупотребления.
— Нет, — ответил пастор. — Я согласен с вами. Он не вламывается в дома и не переворачивает бочки с крепким сидром.
Снова несколько человек хихикнули, но Мэри вспомнила индейца и грозящие ему плети.
Магистрат Дэниел Уинстон наклонился вперед и спросил:
— В общих чертах вы ознакомились с прошением Мэри Дирфилд, верно?
— Да. Она хочет развестись с мужем.
— До вас доходили какие-нибудь слухи или разговоры насчет того, что он бьет свою жену?
Священник покачал головой.
— Только она сама мне рассказала, что он вел себя агрессивно и жестоко и что она хочет расторгнуть брачный договор.
— То есть до этой осени Мэри ни разу не сообщала вам о действиях, которые, по ее словам, ее муж совершал регулярно?
— Нет.
— Ей стоило это сделать?
Преподобный размышлял над вопросом. Наконец он ответил:
— На прошлой неделе я приглашал Мэри и ее родителей к себе и предложил обратиться к старостам. Мы ждем, что мужчина будет наставлять жену с должной мягкостью и деликатностью, в противном случае в браке что-то неладно. Что-то нуждается в лечении. Муж должен главенствовать так, чтобы жена с радостью повиновалась ему. Вне всяких сомнений, Господь желает, чтобы браки заключались — и заключались в том виде, чтобы доставлять нам удовольствие на земле и восславлять Его труд во всех проявлениях. Но мы все несовершенны. Иногда посредничество церкви служит веской альтернативой разводу. Но не всегда.
Губернатор вскинул бровь.
— Иногда? Не всегда?
Теперь места сомнениям не осталось.
— Муж, который бьет жену или груб с ней, предает свое вероисповедание и нагло преступает Божий закон, чем оскорбляет нашего Господа и Спасителя, — сурово произнес преподобный, словно прочел строку из проповеди. — Да, это гражданское преступление. Но земным законом оно не ограничивается.
Мэри, сама того не ожидая, кивнула. Она осмелилась украдкой взглянуть на Бенджамина Халла и увидела, что ее нотариус тоже доволен.
— Но у нас нет доказательств, что Томас вообще когда-либо бил свою жену, — напомнил всем адвокат ее мужа. — Пожалуйста, давайте не будем забывать об этом.
— Мистер Бристол совершенно прав, — сказал Калеб Адамс. — Святой отец, могу я задать вам вопрос касательно обвинений, выдвинутых Кэтрин Штильман?
— Конечно.
— Позвольте мне начать с самой главной женской роли и женского желания. Что означает тот факт, что Мэри Дирфилд бесплодна?
— Мы знаем, что это так?
— Мне известно, что ей двадцать четыре года от роду и что пять лет из них она замужем за Томасом. Во всех других отношениях она крепка и здорова. Однако она до сих пор не произвела на свет мальчика или девочку, в то время как Анна Друри, первая жена Томаса, родила троих детей, один из которых жив по сей день.
