Силуэт повернулся и указал рукой на юг. Да, именно туда я неосознанно шла всё это время, туда меня влекло с самого начала. Я увидела, будто в подзорную трубу, горы и реки, промелькнувшие перед моим взором слишком быстро, чтобы я могла их запомнить. Красивые, потянувшие какие-то новые струны души, места. Подумала, что, может, стоит сказать ему, что я решила – и когда это успела, не спросив хозяев? – остаться жить в Дубах, но он будто прочитал мои мысли, и вновь сказал:
– Твой путь не окончен. Иди к Ирту…
И исчез, а следом за этим я вдруг резко ощутила своё физическое тело и проснулась.
Солнце уже совсем встало, в городке раздавались голоса непоседливых фирей, из тех, что не любили долго нежится в постелях. Я поспешила обратно, зная, что меня могут искать, и, наверное, волнуются. Но вроде не сильно заспалась, минут двадцать, наверное?
Пока спускалась в город, мысли о странном сне не оставляли меня. Ума не приложу, кто это мог быть? Сейчас этот тёмный силуэт даже пугал немного, настолько реальным и ощутимым он был. Раньше у меня бывали похожие сны. У нас их называют осознанным сновидением. Я выходила из тела и, как бабочка, порхала по комнате, вылетала из окна, гуляла по городам реальным и фантастическим. Мне это нравилось, я старалась видеть такие сны почаще.
Иногда у меня даже случались пророческие сны. Однажды я сначала во сне, а затем и наяву сдала зачёт, и при этом мне попался именно тот вопрос, на который я отвечала в голове у себя ночью. В другой раз мне снилось, что одна моя знакомая убеждала меня не идти в один клуб, куда намыливались мои родители. Но мне пришлось пойти, и там какой-то пьяный парень пребольно ударил меня пивной кружкой. Так что ещё две недели я ходила с огромным фингалом, который невозможно было замазать никакой косметикой. Я достаточно серьёзно относилась к таким снам, хотя расскажи я об этом кому-нибудь, меня бы подняли на смех. Но здесь, среди этих волшебных созданий, я подумала, что могу попробовать, хоть в шутку, упомянуть это, может, мои маленькие друзья тоже отнесутся к нему серьёзно?
Элни я увидела издалека. Он показал в мою сторону рукой, что-то крикнул в открытую дверь и исчез в ней. Когда я дошла до крыльца, они с сестрой снова выглянули. Отсутствие осуждения на их лицах пролилось бальзамом на душу, ведь когда я предпринимала попытки ненадолго отлучиться погулять в одиночестве раньше, уже через четверть часа мне начинали названивать, а затем ругали, будто я делала что-то постыдное. Фири же просто были рады, что я вернулась. Здорово! И чем я им приглянулась?
Я пожелала им доброго утра, они ответили тем же, и Майри позвала за стол. Завтрак был восхитительным, как ему и полагалось быть. Созданный руками умелой хозяюшки из свежих продуктов без намёка на химические добавки. Откусывая хрустящий только сорванный огурчик, я с наслаждением думала, что его удобряют настоящим густым и свежим навозом.
Кстати! Надо будет угостить хозяев моим печеньем, тут вряд ли такое есть. Хорошо, что я не доела. Лишь бы только у них с непривычки животы не разболелись, если даже у меня от него беда бедовая с голодухи была… О, у меня же ещё и шоколадки остались!
Окончив завтрак, фири занялись своими делами: Элни ушёл куда-то, Майри принялась мыть посуду. Я, было, сунулась ей помочь, но она тактично отказала, предложив пока перебрать ворох вещей, которые по её мнению могли мне подойти.
К своему удивлению я обнаружила среди прочих вполне подходящую рубаху и льняные штаны. Как позже узнала, сшитые из скатерти специально для меня. Рубаха была чуть маловата, но я этому только обрадовалась, потому что благодаря своему размеру, она выгодно подчёркивала мои вполне достойные формы. В подмышках жмёт, правда, слегка…
Одежда, в которой я ходила до этого, была хоть и выстирана, но уже порядком поистрепалась. Джинсы, помимо модных, но уже заштопанных колен, были разодраны на самом интересном месте. Заплатка, пришитая сверху, была достаточно плотной, но я сомневалась, что она выдержит мой какой-нибудь особо вычурный рывок через забор, например. На футболке красовалось шикарное жирное пятно, которое не смогли вывести даже умелые ручки хозяйки. Про пуховик я вообще молчу, такой драной одёжки я даже у модных дизайнеров не встречала в их эксцентричных коллекциях! Зашивать куртку Майри пока не стала, справедливо считая, что на это полгода уйдёт. Да и тепло уже, на кой она мне здесь? Одна толстовка была во вполне приемлемом состоянии.
Я взяла рубаху со штанами и удалилась переодеться.
Спаленка, в которой мы все вместе размещались, была крохотной. Как и весь остальной фирьский домик. Потолки везде низкие – постоянно пригибаешься. У дальней стенки под окном стояла кроватка Майри, рядом с дверью – Элни, а посредине разложено моё исполинское лежбище из нескольких перин и трёх одеял. Впрочем, простыню, как и ночнушку, фири для меня добыли человеческую. Видать где-то были в Дубах запасы на случай.
Я неловко стала натягивать штаны и заметила на стене зеркальце в круглой оправе, диаметром сантиметров сорок. Когда я в него заглянула, показалось, что на меня смотрит какой-то дикий зверь, так я изменилась за эти несколько дней. Волосы уже не напоминали старый веник, какими они были до того, как фири попарили меня в своей баньке, но, тем не менее, они уже мало походили на те гладкие локоны, что мне укладывали чуть ли не каждый день. Хотя, признаться, теперь они мне нравились намного больше: они стали пышнее, и будто гуще. Под глазами красовались замечательные фиолетовые круги, возникшие то ли от недосыпа прошлых дней, то ли от переизбытка отдыха в последующие. К тому же я сильно похудела, лицо осунулось и черты стали жёстче.
Но больше всего изменился взгляд. Теперь это был не затравленный уставший взгляд старой цирковой лошади, а взгляд молодого волчонка, готового оскалить свои крошечные, но острые зубки. Вот это я и хотела, мечтала увидеть! Но уже давно не верила, что я на такое способна.
В новой одежде мне сразу стало как-то свободнее, особенно порадовало наличие штанин. В длинной ночнушке движения были скованными, а тут мне то и дело приходилось сидеть в раскоряку. Ткань приятно пахла хозяйственным мылом и лавандой, которую фири клали в шкафы с одеждой, защищая её от моли.
Вот с обувью было сложнее, ведь местные ею не пользовались. Но мои кроссовки ещё держались в приличном состоянии, поди не Китай, как у одногруппников, и я решила, что обувью как-нибудь да разживусь. Позже.
Да и вообще, на улице было тепло совсем по-летнему, так что я отставила в сторону свою смердящую обувку, и прошлёпала босиком обратно в кухню. Майри критически оглядела меня, подёргала штанину, что-то пометила у себя на маленькой дощечке угольным карандашиком и удалилась в другую комнату, таща с собой ворох оставшегося тряпья.
К обеду вернулся Элни, таща за собой мешок с мукой и ещё какими-то припасами. Пообедали и вышли в небольшой садик перед домом. Фири расстелили одеяло, и мы устроились под солнышком. Я достала печенье и распотрошила пачку прямо на покрывало. Элни закурил трубку, ещё больше сливаясь с образом классического хоббита, а Майри тихо заговорила:
