– А какие мастера среди серых есть! Ты бы видела! Такие штуки делают, что эльфы за своё бы приняли!
Асфири так вдохновлённо рассказывала, что мне на миг аж показалось, что она и сама хотела бы родиться серой, но она уже приступила к описанию своей марту:
– Сама я жёлтая. Солнечная, у нас тоже прозвище есть! – гордо выпрямилась она. В этот момент солнышко как раз выглянуло сквозь листву, чтобы позолотить её волосы и шёрстку на ушах и хвосте. – Мы из всех самые сильные и умные. Ну… другие мои точно… А я так – сильная. Ну зато быстрее всех до замка в детстве добегала! В общем, нам обычно доверяют самую престижную, как вы люди говорите, работу. Стража замковая вся из наших, старейшины почти все жёлтые, купцы, казначеи, учителя и прочее. Я вот пока не решила, кем буду, но, наверное, как сестра пока повременю, на посылках побегаю. Она у меня тоже с десяток лет так бегала, когда с Поиска вернулась.
– Она тоже жёлтая? – спросил Элни.
– А у нас по-другому бы и не получилось, папа с мамой же из одной марту.
– А как у вас это? Ну, если рыжий с жёлтым там, или тоже нельзя? – спросила я, а фирь согласно покивал, показывая, что тоже хотел узнать, но спросить постеснялся.
– Да обычно. Между собой хоть серый с красным – всё едино, – ответила тигрица. – Мы ж не люди, у нас порода по-особому передаётся. Если рыжий женится на серой, то и тигрята у них будут либо серые, либо рыжие. У меня мама с папой оба жёлтые, а вот у принца нынешнего мать тоже из нашего марту была – солнечная Анэя.
– Красивое имя, – задумчиво сказала я.
– Она и сама красавицей была! – охотно подтвердила Асфири, – Я в детстве хотела как она стать. Правда, потом передумала, она спокойная слишком была, а мне тесно.
Мы с фирем засмеялись, а подруга продолжила рассказывать:
– Дальше идут снежные. Белые. И это… – у Ас аж костяшки на кулаках побелели! – Умники это! Колдуны. Вот, – она встряхнулась и уже спокойнее продолжила: – Белых у нас двое всего. Дядька Рэйдвар отправился к Море, когда я мелкая совсем была, а Хартхор сейчас где-то в Нелита шатается. Был придворным у нас до этого, но потом сбежал, и только вестников принцу шлёт иногда. Эбайдин бесится, но поди поймай этого хвоста!
Асфири уважительно хихикнула, а я поджала губы, признавая, что дядька хорош. Но получается, что чем-то её белые злят, а раз это не эти двое, то…
– Сейчас у нас Натор придворный, – сказала Асфири, и я тут же поняла, что именно он и является тем самым, из-за чего не ладится у неё с белыми. – Они маги все, правда, с Орденом вашим почти не сношаются, у нас своя магия тигриная…
– Ты бы хотела стать магом? – осторожно спросила я у подруги, но та совершенно искренне помотала головой:
– Нет, куда мне? Мне и без этого мозгодробилки хватит дома! Ещё под Эбайдином ходить, на каждый чих его советы давать!
– А Эбайдин, это кто? – спросил Элни.
– Эбайдин – это Владыка наш нынешний. Вернее принц, он сам так решил называться. Но дайте я уже по порядку, а то запутаюсь! Слушайте дальше. Пятая марту – это красные, они же кровавые тигры. И вот если белых этих и так горстка без хвостика, то красный у нас всегда один.
– Один?
– Ну, почти всегда, пока время не пришло. Двое их только когда наследник рождается. Правда, недолго это длится. Наследник вырастает и сменяет Владыку. Так вот и идут века. Красные у нас самые долгожители. Папка Эбайдина до этого века четыре прожил! Я даже точно не знаю. Дряхлый был! Но хороший.
– А как… – я замялась. – А как у Владыки? Ну, если у него родится какой-то другой ребёнок? Не красный?
– А как? – удивлённо спросила Асфири. – Живёт себе, мечу учится, портки свои шерстяные ждёт.
– А если жена родит не того, кого нужно?
– Это кого, фиря что ли? – засмеялась тигрица, а Элни насупился и грозно посмотрел на неё. В его исполнении это выглядело так, что я невольно сама засмеялась, из-за чего фирь помрачнел ещё сильнее.
– Прости Элни! – стараясь успокоиться, проговорила я, а Асфири, кажется, даже не заметила, как её взглядом буравят.
– Да ничего, значит, не время ещё. А мелочь будет бегать себе, булки у Фирузы клянчить и охотникам под лапами мешаться. Потом подрастёт, учиться начнёт. Я сама училась лет с пяти уже.
– А чему?
– Да всему помаленьку: охоте, клинку, шитью, выделке кож, за скотиной как ухаживать. Кашеварить тоже с мамой. Потом математику мне в голову пихали, грамоту и прочее всякое. Натор нам сказки читал, – проговорила Ас, забыв в этот раз нахмуриться. – И по магии книжки тоже. Мы не понимали ни Далина, но всё равно интересно было!..
Она замолчала, хотя это и понятно было, тропу перегородило поваленное дерево, и она думала, убирать его или обойти? Почесала ухо, глянула на соседние деревья и пошла в обход, мы следом.
– А что за Синий тигр? Ты говорила.
– А! Это наше божество такое. Нас, когда нам двадцать лет исполняется, из Сидиена выпихивают, и мы гуляем год. Вроде как ищем его. Считается, что Синий тигр всего один и придёт, когда народу Сидиена будет нужна помощь. Навсегда установит справедливость, исцелит больных и поможет страждущим. Правда, зачем тогда нас отправлять, я не знаю? Не проще ли дождаться, когда наступит момент, и тогда он сам придёт?
Я пожала плечами вслед за Асфири. Вечный недостаток всех религий – нелогичные ритуалы. Впрочем, так может на первый взгляд только казаться. А так даже я смекнула, что не в Синем тут дело, а в молодёжи. Ведь если государство закрытое, то бунтующий молодняк как пить дать начнёт за границы рваться. Вон, я – ярчайший пример! Ну да, я не тигр, но вряд ли это сильно уж отличается. А так спустят пар за границами, а потом назад, нагулявшиеся и подвигов с приключениями насобиравшие. Установивший эту традицию владыка, был очень мудр и дальновиден! Я даже уважительно покивала, в надежде, что как-то ему там это передастся в их загробный, или какой тут у них, мир?
Высказала Асфири своё предположение, и она тут же согласилась, вроде даже слышала что-то похожее от своих.
Что до Синего тигра, я решила, что это вполне себе обычная религия. Типа как у нас ждут второго пришествия, так у них ждут первого. В общем, стандартно всё. Главное, чтобы какому-нибудь «пророку», выкрасившемуся синькой, деньги и добро нести не начали! А так, пускай верят.
На ночлег мы устроились в поле у подножия холма. Дальше местность из равнины опять становилась бугристой, холмы набегали один на другой, а тракт петлял между ними упавшей лентой. Мы пристроились подальше от него в низине, недалеко от прудика, поросшего осокой. Гнус вился над головами так, что Элни пришлось порядком израсходовать той самой травы, что он подсыпал каждую ночь в костёр. Это если нам две недели идти, то как бы не кончилась! Может, Элни знает, что это, и её можно пособирать?
Спать мы опять легли поздно – всё никак не могли наговориться. Асфири достала карту и рассказывала о своих похождениях до тех пор, пока у всех, включая Мохнатика, вздрагивающего на наши возгласы, не стали слипаться глаза.
