– Патронов почти не осталось! Хорошо, что пригодились! – услышал Бентоль голос Валентина. – Кто придумал тирококсом этого Кавина отвлечь?
– Это я, – признался Арт, устремляясь в душевую. – Ты в коридоре ящик оставил, я и воспользовался…
Остальное заглушил шум воды. Так вот кто шевелился за баррикадой и отвлекал Великого Кавина! Арт Вэлли оказался совсем не трусом… Но когда же он начнет лечение?
Валентин и Фери вымыли Бентоля в техническом поддоне, как могли. Мади принесла обезболивающее из лаборатории в грузовике, и сделала укол. Арт натянул зеленый медицинский комбинезон, выгнал всех из медпункта и включил своего робота. Робот оказался не хуже, чем на «Страннике», и с большой регенерацией работал отлично. Или это Арт Вэлли работал отлично. К рассвету Бентоль, оклеенный синими мешками с регенератором, подключенный к роботу и запеленатый, как египетская мумия, уже начал дремать. Максимальные дозы противовоспалительных, противостолбнячных и обезболивающих средств делали свое дело.
За дверью неясно слышались голоса Рены, Валентина и Мики. Никто не считал его чужаком, Бентоль Ходен был для всех человеком, и не просто человеком, а снова Первым, принявшим на себя самый страшный прямой удар. Мади устроилась в коридоре на ящике с тирококсовыми патронами, не в силах успокоиться. «Эти Великие Кавины шли по мосту, а не через реку, и под дождем взорвались от небольших пробоин. Может быть, им вода вредна?» – бежали ее мысли. Неглупо рассуждает. Если когда-нибудь она напишет книгу о биологии Стики, прославится не меньше знаменитого деда. Но откуда на Стике эти существа, которым нужна броня? Верховер гремел то в открытое окно, то в микрокомп, раздавая распоряжения.
– Слушайте, что я вам говорю! Гиндали, с сегодняшнего дня у вас в медпункте должно быть круглосуточное дежурство! Найдите себе помощника! Кояна, сейчас же найди четверых добровольцев, пусть включат все локаторы, какие есть! Их дежурство тоже круглосуточное! Чего тебе, Трагат? Только короче!
– Господин командир, я знаю, что нужно для защиты от этих Кавинов! Как сказал Еврипид, время дает все ответы, даже не нуждается в вопросах. Надо построить катапульты, как у древних римлян! У меня в книге есть чертеж!
Похоже, даже ночной бой не излечил Трагата от любви к древности. Однако мысль была неглупая. Швырять куски захвата катапультой куда безопаснее, чем бить вручную.
– Валентин! – загремел Верховер. Тот немедленно явился на крик. – Поспишь три часа и соберешь людей и роботов строить по чертежу, который даст Трагат!
Засыпая, Бентоль подумал, что видел и слышал в эту ночь в коридоре медпункта всех, кроме Марианны. Ее голос был слышен где-то в пультовой, но она не интересовалась ни защитой города, ни судьбой Первого. Но он об этом не жалел.
19. Ава Увигао
Бентоль вышел из медпункта, прихрамывая и раз за разом сжимая в левой руке тренажер. Держаться прямо было трудно, бок болел, а левая нога ступала тяжело и неуклюже. За четверо суток, что он пролежал на морфоместе в медпункте, рука восстановилась, как и кожа на боку, но Арт все еще заставлял робота оклеивать восстановленные места синими пакетами с регенератором. Впрочем, тренировать руку и ходить он только что разрешил.
Первый сошел с крыльца и, хромая, пошел через дорогу, стараясь не наступать на выжженные черные пятна. Еще недавно на Стике жили два человека, одного из них он знал всю свою жизнь, с другим был едва знаком. Смерть уравняла их, и что-то безвозвратно ушло вместе с ними. После их гибели остались только эти пятна да странная пустота, как будто в жизни не хватало чего-то важного.
После Великих Кавинов, а может быть, астрионов, остались только две пятиметровые бугристые бочки с черными проломами в боках. При свете дня они оказались не черными, а темно-серыми и мягким блеском напоминали Священный Камень аловского Хранителя преданий. Бентоль прикоснулся рукой к гладкой поверхности, на ощупь броня напоминала шлифованную керамику. Посередине каждого округлого выступа виднелись отверстия, закрытые тонкой керамикой с шероховатой поверхностью. Такие же шероховатые заглушки были и во впадинах – именно оттуда ночью бил огонь. В целом это было что-то вроде старинных тяжелых скафандров. Что-то блестело на их округлых спинах. Бентоль взобрался на баррикаду рядом с одним из бывших Великих Кавинов и увидел метровой ширины блестящую полосу, вытянувшуюся вдоль всего скафандра. Больше всего она напоминала солнечную батарею космической энергостанции. А может, ей и была.
Лаборатория в грузовике была открыта, но в ней никто не работал. Из-за дома Трагата поднималась сваренная из композитовых балок катапульта древнеримской конструкции. Новая баррикада перекрывала мост. Захват лежал на старом месте и за три дня успел изрядно зарасти аморфитами. Регдондитовое оружие снова превратилось в скамейку, но теперь было метра на три короче – огонь двух взрывов сжег конец, и срез выглядел точно так же, как торцы срезанных колонн на Нептуне. С другой стороны было снято несколько поперечин – видимо, они стали запасом снарядов для катапульты. Бентоль сел посередине захвата, прислонившись спиной к верхней планке, в таком положении левый бок не болел. Восстановленная рука уже начинала уставать, но он упрямо продолжал жать на тренажер. С высокой стороны захвата сидел Верховер, подняв над микрокомпом крупный мираж. Почему он сидит здесь в разгар работы?
В мираже мелькали яркие золотисто-голубые картинки и слышался голос Лорелеи Данилевской. « Слава увенчала старого героя, подарив ему бессмертную память соратников. Старый витязь безвозвратно и бесповоротно окончил свою полную подвигов жизнь, спасая наследника своего славного имени, старшего сына по крови и духу», – вещала бывшая богиня. Похоже, теперь ее цветистые фильмы посвящались последним событиям. Даже через четверо суток после ночного боя слушать ее пышное многословие было противно.
– Верно сказал Шекспир: «Отдав себя, ты сохранишь навеки себя в созданье новом – человеке», – негромко проговорил вслух Верховер. – Это не только о рождении, это и о смерти тоже.
Местная передача сменилась записью новостей с Земли. Судя по напряженному тону и серьезному лицу ведущего, новости были тоже серьезные. Это была сводка земных новостей за последнюю неделю. Что там случилось, если Верховер ради новостей даже бросил работу? Бентоль разжал усталую руку и сунул тренажер в карман. Передача продолжалась.
– Скончался Президент Союза Северного Полушария Эдвард Уоллес. Ушел из жизни человек, чей путь неразрывно связан с путем, пройденным народом и Отечеством… – чеканил слова ведущий. То, что Уоллес умер, не удивляло – президенту было далеко за сто лет, и его лучшие дни давно прошли. Удивительно было то, что появилось в следующей записи.
В мираже открылся зал заседаний Большого Государственного Собрания. Зал был переполнен, а депутаты, вместо того, чтобы работать на местах, выбегали на трибуну, как в старые времена и кричали на весь зал речи, жгущие, как огонь астриона. В речах мелькал «груз постыдного наследства, доставшегося нам от навсегда прошедших времен господина Уоллеса», за ним следовал «звериный оскал социального натурализма», упоминались «станции внушения, безжалостно подавляющие живую волю несчастных людей, выброшенных из общества». Один из депутатов обличал руководство, скрывшее от общественности факт влияния регдондитового излучения на мутации земных организмов после столкновения с астрионом. Регдондит разоблачался как «орудие порабощения народов Союза Северного Полушария и повод для растраты государственных средств», а дальние засветовые полеты – «абсолютным злом для человечества, которое давно следовало объявить вне закона». Еще один государственный муж договорился до того, что Центр Человека вообще и Девятка в частности – «источник реакционных теорий и порочных практик». Заседание закончилось дракой на трибуне, в процессе которой пять депутатов били четверых, а председатель поливал всех газированной водой из бутылки.
