— И в мыслях не было, — с честным видом отозвался Димка, а мама вернулась к прерванному разговору:
— А что не так с вечеринками у Крестовских?
Маша внимательно следила за Димкиным выражением лица и потому заметила, что уголок его рта нервно дернулся, будто он хотел сказать какую-то гадость. Однако, взяв себя в руки, Димка снова улыбнулся.
— Ну, сами понимаете: куча молодежи, яхта, а именинник с папочкой. Ну какое веселье под надзором родителей?
Маша почувствовала, как в груди заныло от сочувствия. Димка крайне болезненно относился к теме родителей. Всегда старался обходить ее стороной, и тут вдруг так явно обесценивать наличие отца… Это как же ему сегодня тяжело! Дурацкий праздник! Не стоило на него ходить.
— А Маша сказала, что отец Романа вполне современный и веселый.
Маша не помнила, чтобы говорила что-то подобное, и слегка удивилась словам мамы. Димка провел рукой по волосам в безуспешной попытке привести прическу в порядок и широко улыбнулся.
— Ну да, дядя Лёва классный. Но все равно было скучно.
— Дядя Лёва? Вы так хорошо знакомы?
Димка снова улыбнулся:
— Он — мой крестный.
— Вот как? — удивленно произнесла мама.
Маша, хоть и знала уже, что семьи Крестовских и Волковых дружили, все равно растерялась. Это уже не просто дружба — это же родство, а эти двое поубивать друг друга готовы…
— Да, но мы не общаемся почти. Давно уже, — поспешно добавил Димка.
— Как же так вышло, что у вас с Романом такие напряженные отношения? — продолжала допытываться мама.
— А почему вы думаете, что мы должны быть друзьями до гроба? — в голосе Димки прозвучал вызов, и Маша едва не застонала. Началось.
— Да не должны, конечно, — произнесла мама, к счастью, сжалившись над Димкой. — Я буду поздно, Маш. Хорошего дня, Дмитрий.
Маша закрыла за мамой дверь, радуясь, что все обошлось малой кровью. Еще не хватало Волкову что-нибудь выкинуть, чтобы мама запретила и с ним общаться. Маша, конечно, не послушалась бы, но тогда пришлось бы идти на конфликт. А этого очень не хотелось.
Повернувшись к Димке, она увидела, что тот смотрит на нее исподлобья одновременно виновато и зло. Значит, ругать его смысла нет — начнет хамить в ответ. А в свете вчерашнего ужина с Крестовским заводить Димку заранее было бы очень неосмотрительно.
— Кофе будешь? Могу еще оладьи сделать. Или горячие бутерброды.
— Кофе. Еда в меня не лезет.
Маша покачала головой и пошла на кухню готовить растворимый кофе. Дома Димка наверняка такой не пил, но чем богаты…
На кухне Димка стащил с себя толстовку и, бросив ее на подоконник рядом с папиным фикусом, уселся на табуретку. Машу всегда забавляло то, что при совершенно наплевательском отношении Димки к одежде толстовки, футболки и даже джинсы у него всегда были чистыми и отглаженными. В начале их знакомства это ставило ее в тупик, а потом по подобным мелочам она стала догадываться, что Димка, хоть и строит из себя шпану, совершенно к ней не относится. У него были очень широкий кругозор и грамотная речь, хотя последнее он большей частью скрывал. Он отлично говорил на английском. А однажды, взяв его телефон, Маша обнаружила в читалке открытую книгу на французском. В Москве Димка в основном ориентировался по принципу: «А, это где Пушкинский музей?» И при этом он старался казаться мальчиком с окраины.
Маша делала вид, что верит в его легенду, лишь изредка позволяя себе небольшие шалости. Например, однажды, поняв, что он никогда раньше не пользовался общественным транспортом, она нарочно подстроила так, что Димке пришлось первым войти в салон троллейбуса. Он что-то пробормотал про забытый проездной, и Маша посоветовала купить карточку у водителя. Но это ему мало помогло, потому что схема пользования валидатором висела так, что от входа ее не было видно. Глядя на Димкин ступор у валидатора, Маша получила непередаваемые эмоции.
Одним словом, если к нему присмотреться, Димка выглядел так, будто все то время, что жил с родителями, был абсолютно домашним ребенком, которого всячески развивали и повсюду возили на машине. Сейчас Димка как мог отрывался от этого образа, но с базовым воспитанием ничего сделать не мог. Наверное, он его даже не осознавал.
Маша прекратила попытки подстраивать Димке встречи с миром простых людей после того, как он отвез ее к себе домой. Она в тот день должна была ехать к бабушке на дачу, но, задержавшись на экзамене, опоздала на электричку, а следующая уходила только через полтора часа. Чтобы скоротать время, она позвонила Димке, и тот вызвался подвезти ее до бабушки. К тому времени он уже не скрывал наличия персонального водителя, хотя пояснил, что он дядин. Маша согласилась: ждать полтора часа на вокзале не хотелось, да и она соскучилась по Димке, которого тогда видела редко из-за выпускных экзаменов. Димка подобрал ее у вокзала и сообщил, что по пути они заедут к нему, потому что он что-то забыл дома. Маша и предположить не могла, что водитель отвезет их в охраняемый коттеджный поселок и высадит у большого двухэтажного особняка.
Димка, не слушая возражений, затащил ее в дом и познакомил с семьей. Сергей, Димкин дядя, оказался намного моложе, чем Маша представляла по обрывкам Димкиных рассказов. Он принял Машу немного настороженно, однако, понаблюдав за племянником в ее присутствии, как после сам признался, выдохнул с облегчением. В итоге у Маши сложились вполне теплые отношения с Сергеем, что, кажется, бесило Димку, но не могло не радовать Машу, потому что Сергей был ей симпатичен. Еще у Димки была младшая сестра — типичная богатенькая девочка: худющая, в брендовых шмотках, в ушах сверкают сережки с какими-то камнями. Машу она едва удостоила взглядом, на миг оторвавшись от переписки на навороченном планшете, и удалилась в свою комнату. Сергей за нее извинился, но Маше стало неприятно. В тот момент она впервые осознала, какая же пропасть между ее миром и миром Димкиной сестры.
Она жутко обиделась тогда на Димку за то, что он столько месяцев притворялся кем-то другим, и за то, что ввел ее в свой дом так естественно, будто ей было там место. Даже высказала все эти претензии ему самому. Позже, уже на даче у бабушки. Думала, что они поссорятся, но Димка просто внимательно на нее посмотрел и уточнил, в чем конкретно проблема: в его доме, его семье или в нем самом? Маша, растерявшись от такой непривычной серьезности Волкова, не нашла что ответить. Он же как ни в чем не бывало отловил соседского котенка и принялся его гладить, приговаривая, что девочки иногда такие дуры, что лучше бы они были мальчиками. На этом конфликт был исчерпан.
Почему-то сейчас Маше очень захотелось вернуть тот момент — момент их первой «почти» ссоры. Как просто и беззаботно все было два года назад.
Чайник закипел. Маша налила кипяток в смесь кофе и сахара, размешала напиток и поставила чашку на стол перед распластавшимся грудью на столешнице Димкой. Он подтащил чашку почти к своему лицу, и у Маши в груди екнуло, когда кофе едва не выплеснулся ему на щеку. Однако Димка даже глазом не моргнул, медленно выпрямился и, задумчиво размешав остатки сахара в чашке, произнес:
