Роман с детства помнил пухлый ежедневник в черной обложке, на котором золоченым тиснением было выдавлено: Austin Motor Company.
— Непременно порву, мой мальчик. И, знаешь, бросай ты к чертям эту Москву. У нас тут такая зелень вокруг, а там, поди, уже снег ложится.
Роман вздохнул:
— Здесь еще тоже тепло. Я пока даже без куртки хожу.
— Ну, это может говорить не о погоде, а о твоем здравом смысле, не так ли?
— Это да, может, — улыбнулся Роман, мечтая прямо сейчас оказаться в зеленом и таком родном Энфилде. — Спасибо, что позвонил. Напиши потом, как закончится партия века.
Дед пообещал сообщить результат, и Роман знал, что он обязательно сообщит. Питер Андерсон всегда держал свое слово и поступал по совести. В отличие от его никчемного внука.
Роман сходил за тряпкой, вытер чай с подоконника и подумал, что ему все же нужно поспать. Завтра новая учебная неделя, а значит, нужны силы — и моральные, и физические. Особенно после того, что он вчера натворил. Роман застонал, вспомнив вчерашний вечер. Вот бы отмотать время назад и не отвечать на звонок Маши Рябининой. За этим последовала неприятная мысль, что тогда ей пришлось бы до утра мерзнуть на причале. Роман вздохнул, понимая, что он круглый идиот.
Телефон вновь зазвонил.
— Ты там живой? — отец старался говорить бодро, как всегда делал в последние месяцы, но Роман чувствовал фальшь за милю, как хорошая гончая чувствует добычу.
— Живее всех живых, — отрапортовал Роман, — а ты?
— А что я? Это же не я вчера развлекался на яхте с девушкой.
Роман возвел глаза к потолку:
— Уже донесли?
— И притом разбудили. Ты в следующий раз с охраной договаривайся так, чтобы я о твоих похождениях не узнавал в девять утра в воскресенье, окей?
— Окей, — откликнулся Роман. — Ругать будешь?
— Да кто ж тебя, здоровый лоб, ругать будет? Главное — голову на плечах имей, чтобы потом не жениться в восемнадцать.
— Па-а-ап, ну хватит уже! — простонал Роман. — Ну мне же не десять лет.
— Да то-то и оно.
Отец замолчал, и Роман почувствовал, что он хочет что-то добавить. В трубке пошел сигнал второй линии. Роман взглянул на экран, и его сердце зачастило: мама. Роман завис, не зная, как поступить — сбросить звонок отца, когда тот явно решается о чем-то сказать, или ответить матери, звонка от которой он ждал вторые сутки?
— Рома, — голос отца в трубке звучал очень серьезно.
— Да, я здесь, — ответил Роман и, сбросив звонок мамы, зажмурился. — Я слушаю.
— Ты ведь был не с Юлей?
Роман шумно выдохнул. Он-то надеялся, что отец скажет что-то важное.
— Нет, не с Юлей. Она… устала вчера.
— Я так понимаю, прививать высокие моральные качества восемнадцатилетнему сыну уже поздно? — голос отца прозвучал устало.
— Пап, это вообще не то, о чем ты подумал…
— Да я еще ни о чем и подумать не успел. Я спал десять минут назад.
— Везет тебе, — вздохнул Роман.
— Так с кем ты был?
— С Машей. Помнишь, Маша Рябинина? Она с Вол…
— С девушкой Димки? Рома, ты там вообще берега потерял?
Отец заговорил тем тоном, которым распекал нерадивых менеджеров. Роман ненавидел этот тон с детства, потому что сразу начинал чувствовать себя никчемным и жалким. Сегодня это ощущалось особенно остро.
— Папа, я не идиот! — четко выговорил он. — Она попросила о помощи и…
— И ты должен был ответить, чтобы за помощью она обращалась к Димке! — отрезал отец.
— Я должен был бросить девушку ночью в беде?
— Нет, что ты! Разумеется, самым правильным было притащить девушку друга на яхту и устроить там романтический ужин. Это что за беда такая, которую только при свечах и можно решить? Хотя… чего еще можно ожидать от сына твоей матери?..
Это было хуже, чем пощечина. Роман в сердцах нажал на «завершение вызова» и, усевшись на пол, обхватил колени. Жутко хотелось плакать, но это было бы совсем жалко, поэтому он прокручивал в голове детскую считалочку, которой когда-то научила его Кэтрин, жена мистера Дженкинса, сказав, что это лучшее средство от слез. Оно помогало ему вот уже больше десяти лет.
Сообщение о пропущенном вызове продолжало висеть на экране. Роман сходил на кухню, умылся, выпил воды и, устроившись на высоком барном стуле, набрал номер мамы.
На шестом гудке мамин голос радостно воскликнул:
— Привет, солнышко! Как ты там?
Роман ожидал, что мама извинится, как-то объяснит свое вчерашнее молчание, что будет чувствовать себя виноватой. Ведь он ждал ее звонка вторые сутки. Но ее голос звучал так же весело и легко, как обычно, будто ничего не случилось. Будто можно вот так привязывать человека к телефону…
— У меня все отлично. Спасибо.
Роман и сам понимал, что говорит сухо, но ничего не мог с этим поделать, потому что он правда обиделся и до звонка матери даже не подозревал, насколько сильно.
— Роман, тебе не идет этот тон, — безапелляционно заявила мама. — Представляешь, я сегодня держала на руках детеныша кенгуру! Здесь недалеко есть что-то вроде приюта, где выхаживают кенгурят, которые остаются в сумках погибших матерей. Ты не представляешь, как часто здесь сбивают кенгуру. Кенгурята невероятно милые. И смотрят так серьезно. Один вообще был жутко на тебя похож. Такой же бука.
Роман положил телефон на барную стойку, включил громкую связь и, опершись локтями о столешницу, запустил пальцы в волосы. Ему очень хотелось сказать, что вчера у него был день рождения, что ему было очень важно, чтобы она позвонила, что она, черт побери, обещала приехать! Но вместо этого Роман смотрел на мамино фото, сделанное пару лет назад на борту «Рене», и слушал рассказ про то, как мама и Патрик нянчились с несчастными кенгурятами. В общем-то ничего необычного сегодня не произошло. Если быть до конца честным, мама и раньше могла надолго уехать и пропустить его день рождения, но хотя бы всегда звонила.
На экране засветился вызов от отца. Роман потянулся к телефону, и пальцы застыли в нескольких сантиметрах от экрана. Мама продолжала рассказывать о том, как чудесно в Австралии и сколько всего он пропустил, не согласившись поехать с ней, хотя, признаться, Роман не помнил, чтобы ему предлагали.
— Солнышко, ты все еще дуешься? — голос мамы звучал ласково и виновато.
Он как наяву видел сейчас ее лицо: в такие минуты оно становилось похожим на лицо юной девочки, немного капризной и очень милой.
— Не дуюсь, — сказал Роман то, что она хотела услышать, и сбросил входящий.
— Ну и славно. Давай в следующий раз ты все же поедешь с нами? Патрик — удивительный человек. Вы понравитесь друг другу. Он уже тебя любит. Дай ему шанс.
