«Шанс на что?» — едва не спросил Роман. Он искренне не понимал, почему он должен давать какие-то шансы незнакомому мужчине, который разрушил их семью, отнял у него мать, уничтожил его отца, который виноват в том, что Роман торчит в чужом городе. Бабушка Аня, его русская бабушка, сказала, что нельзя винить во всем этого мужчину. Диана, мол, — взрослый человек, и ее невозможно куда-либо увести против воли. Но винить мать у Романа почему-то не получалось. Она была такой хрупкой, нежной, милой, так любила, чтобы о ней заботились и восхищались ею… Она была центром их семьи, вокруг которого все вертелось.
— Хорошо. — У Романа не были ни сил, ни желания говорить о Патрике.
— Спасибо, милый. Ну а как ты там на самом деле? — на этот раз в голосе мамы послышалась искренняя забота, и на Романа вдруг накатило все разом: мысли о чужом городе, дурацком университете, Волкове, его девушке…
Роман сглотнул и, выключив громкую связь, чтобы больше не видеть счастливую улыбку мамы, поднес телефон к уху:
— Все хорошо. Я уже привык. Здесь… весело.
— Отлично. Я очень за тебя рада. А как отец?
— А ты спроси у него сама, — ответил Роман, чувствуя, как на него наваливается усталость.
— Ладно, милый. Передавай Анне и Константину привет, когда будешь звонить. Целую.
Тон у мамы изменился. Роман не стал предлагать ей самой позвонить родителям отца. Это было бесполезно. У мамы там кенгуру и эвкалипты. Рай на земле.
Роман положил на барную стойку замолчавший телефон, потер лицо руками, понимая, что нужно непременно поспать, но вместо этого придвинул мобильный вновь и набрал номер английского деда.
— Да, мой мальчик, — бодро откликнулся дед. — Что-то случилось?
— Как партия века? — спросил Роман, гоняя пальцами по столешнице пару кунжутных зернышек, невесть как пропущенных домработницей.
— Пока идет. Но я уже выигрываю по материалу.
Мистер Дженкинс что-то возмущенно сказал на заднем плане, дед злорадно рассмеялся.
— Слушай, а это ты сказал маме, чтобы она позвонила?
После секундной заминки дед проворчал:
— Делать мне больше нечего.
Но этой заминки Роману хватило.
— Ладно. Дженкинсам привет. Передай миссис Дженкинс, что я скучаю по ее тыквенным печеньям.
— А мы скучаем по тебе, сынок, — тихо сказал дед.
Роман кивнул, хотя дед и не мог этого видеть.
Вдруг дед разразился бранью, а Дженкинс расхохотался.
— Я перезвоню, сынок. Этот старый книжный червь считает, что нашел брешь в моей обороне.
— Нашел, нашел, — злорадно хохотал Дженкинс, и Роман представил, как он потирает свои большие смуглые руки.
— Пока, — сказал Роман, но дед оборвал связь раньше.
Стоило Роману положить мобильный на столешницу и отойти на пару шагов, как телефон зазвонил вновь. Из трубки донесся раздраженный голос отца:
— Роман, давай мы решим раз и навсегда: как бы мы друг на друга ни злились, что бы друг другу ни наговорили, мы никогда не будем сбрасывать звонки.
Роман устало потер лоб.
— Хорошо.
— Договорились?
— Да, конечно. Извини.
— Ладно. И насчет девушки Волкова…
Роман вздохнул.
— Ты меня слушаешь?
— Да, конечно.
— Вычеркни ее навсегда из списка девушек, на которых стоит обратить внимание. Я признаю, что она красивая и ножки у нее что надо, но давай ты не будешь делать глупостей?
Романа отчего-то покоробило упоминание о Машиных ногах. Сразу вспомнился ее рассказ о бабушкином соседе и то, как это задело его вчера. Роман тряхнул головой, отгоняя неприятные мысли.
— Роман, ты меня слушаешь?
— Да, конечно.
— Ты обещаешь? Имей в виду, еще раз скажешь «да, конечно», и я решу, что ты там параллельно чем-то занят и меня не слушаешь вообще.
Роман запнулся на очередном «да, конечно» и произнес:
— Да, я обещаю, что проблем с Волковым не будет.
— Это не то, что я хочу услышать, Роман. Я уж молчу о том, что в своей картине мира я бы хотел, чтобы мои сыновья — крестный и родной — были вновь не разлей вода. Но хотя бы просто не влезай в отношения Волкова и его девушки. Я прекрасно понимаю, что Димка вчера зажигал с другой и Маша обиделась. Но тебя это не касается никоим образом. У девушек такая дурь в голове порой, что тебе и не снилось, поверь. Она может сейчас окручивать тебя, чтобы Волков позлился и повымаливал прощение. Плавали — знаем. Поэтому повторяю: держись от нее подальше.
— Папа, я тебя услышал, — четко произнес Роман, чувствуя, что вчерашняя дрожь вновь возвращается. Простыл он, что ли?
— Обещаешь?
— Да, конечно.
Отец фыркнул и, пожелав ему хорошего дня, отключился.
Роман обвел бездумным взглядом студию, решил, что надо сполоснуть чашки после кофе и чая, но вместо этого направился на кухню и, порывшись в шкафчике, вытащил прописанное ему полгода назад снотворное. Он прибегал к нему в крайних случаях, ненавидя то, каким заторможенным бывал на следующий день, но выбора не было: его колотило все сильнее, и он понимал, что дрожь — нервная.
Запив таблетку водой из-под крана, Роман аккуратно завинтил крышку, убрал пузырек на место и выключил звук на телефоне. Несколько секунд подумал и написал сообщение Юле, чтобы та не беспокоилась. А потом, не раздеваясь, забрался в постель и, едва начав читать третью главу «Театра», вырубился на ближайшие восемнадцать часов.
Глава 6
Я остаюсь сиротой во вселенной.
Перед Сергеем Димка так и не извинился. Правда, хотел, но, вернувшись домой, обнаружил, что Сергей заперся в кабинете. Оттуда слышалось, как дядя разговаривает с кем-то на повышенных тонах, поэтому соваться под горячую руку Димка не решился.
В холодильнике лежала коробка с давешней пиццей и стояли контейнеры с едой: какая-то трава для Ляльки, отбивные, которые в неимоверных количествах мог потреблять Сергей, и Димкина любимая лазанья. Вынув контейнер с лазаньей, Димка сунул его в микроволновку. Пока еда разогревалась, он налил себе сока и, сделав глоток, подумал, что нужно все-таки поговорить с Лялькой. Если Сергей прав, то без Димкиной помощи тут реально не обойтись. Правда, Димка с трудом представлял, что он может сказать ей.
В доме было тихо. Лишь негромко тикали часы на кухне и изредка раздавался приглушенный голос Сергея из кабинета. Со второго этажа не доносилось ни звука. Лялька, как и он сам, всегда слушала музыку или смотрела фильмы в наушниках. С родителями было по-другому. Мама обожала музыку, и дома постоянно играли либо радио, либо ее любимые диски.
