Глава 13
Ты — часть вселенной, где мчатся кометы.
Маша пыталась слушать Валерку, которому не повезло быть выступающим на семинаре, но ничего не выходило, потому что рядом молчал Волков. Грыз ручку и заинтересованно смотрел в сторону кафедры, будто вправду проникся опционным займом, о котором вот уже пятнадцать минут монотонно твердил Валерка. Маша чувствовала, что еще чуть-чуть — и она закипит. Нет, Волков ее не игнорировал. Он поздоровался, когда сел на свое место рядом с ней, однако больше не сказал ни слова, хотя обычно на семинарах ей приходилось на него шикать, потому что он вечно все комментировал или же вообще принимался обсуждать посторонние вопросы.
Когда красный от избытка внимания Валерка сделал паузу и принялся рыться в своих записях, рядом с Машей вдруг раздалось:
— А если в этих условиях применить первую схему?
Димкина рука с изгрызенной ручкой взметнулась вверх, привлекая всеобщее внимание.
— Дмитрий, давайте дослушаем докладчика, а потом все обсудим? Но ваш вопрос весьма интересен. Предлагаю всем над ним поразмыслить, — пресек дискуссию на корню профессор.
Димкина рука медленно опустилась. Боковым зрением Маша отметила, что скучавшая в отсутствие Крестовского Шилова смотрит в их сторону. Это тоже бесило.
Димка придвинул к себе тетрадь и начал что-то быстро писать. Несколько секунд Маша пыталась разобрать, что он там строчит, но потом плюнула и принялась слушать Валерку. Антикризисное управление было не той темой, которая могла привести ее в восторг, но выбора не было. Иначе пришлось бы думать, почему Волков такой идиот. Что случилось такого, чтобы так молчать? Это из-за того, что Маша вынуждена была проводить Крестовского до дома? Бред полный. К тому же Димке просто неоткуда было об этом узнать. Не Крестовский же ему отчитался?
Маша вздохнула и, подавив зевок, придвинула к себе тетрадь. Под монотонный бубнеж Валерки она принялась размышлять о Крестовском. Тот сегодня на занятия не пришел. Маше в голову лезли наставления медсестры о том, что в случае ухудшения состояния ему нужно обратиться в больницу, и его уверенное «если что, я позвоню “девять-один-один”». Она ловила себя на том, что в самом деле волнуется. Хоть и не должна бы. Крестовский не просто был для нее чужим человеком, он еще и ясно обозначил свое нежелание общаться. Маша, конечно, вчера успела придумать ему пару-тройку оправданий, но сегодня с утра решила, что это глупо. Если человек хочет с кем-то общаться, то ничто не сможет ему помешать. Причина в том, что Крестовский просто не хотел.
И все же, взглянув в очередной раз на пустующее место рядом с Шиловой, Маша нахмурилась. Где его носит? На мгновение Маша встретилась с Шиловой взглядом, и они обе как по команде отвернулись друг от друга. Вообще Шилова сегодня вела себя странно. Сначала она демонстративно не поздоровалась с Машей, хотя обычно была выше всяких глупых игр, потом так же демонстративно отворачивалась, стоило Маше посмотреть в ее сторону. При этом с Димкой Шилова не только поздоровалась, но даже, отозвав его в сторону, успела о чем-то с ним побеседовать до семинара.
Димкин телефон загудел, оповестив о сообщении. Волков переставил его на беззвучный режим, потом прочитал сообщение, пригнулся на миг к парте, чтобы взглянуть на Шилову, которую загораживала Маша, чему-то усмехнулся и принялся набирать ответ. Маша упорно смотрела на кафедру, игнорируя происходящее. Отчего-то в голову лезло пафосное в данном случае слово «конец». Только конец чего именно, Маша так и не сформулировала. Зато ей в голову пришло, что Шилова вполне могла рассказать Волкову о том, что они пересеклись вчера у Крестовского. От этой мысли засосало под ложечкой. Впрочем, она ведь не совершила ничего дурного. Она пошла к Крестовскому не по собственной воле, и если бы Волков вчера не игнорировал ее звонки и сообщения, то узнал бы эту информацию от нее. Так что сам дурак.
Стоило прозвенеть звонку, как Волков усвистел в неизвестном направлении, не успела Маша даже рта раскрыть. Ей ничего не оставалось, кроме как в одиночестве отправиться на следующую лекцию.
На статистику Крестовский заявился со звонком. Его переносица по-прежнему была залеплена пластырем, а под глазами за ночь проступили синяки. Выглядел он как недобитая панда. О чем вздохнувшая с облегчением Маша и сообщила Волкову, склонившись к его уху. От Димки привычно пахло одеколоном и кондиционером для белья, и Маша даже на миг забыла об их конфронтации. Однако, когда он никак не прокомментировал ее слова, разом все вспомнила и отодвинулась подальше. Волков хмуро смотрел на идущего к своему месту Крестовского и вновь игнорировал Машу.
Препод по статистике был, вероятно, наслышан о случившемся, поэтому внимания на внешнем виде Крестовского заострять не стал, а начал с места в карьер рассказывать о важности правильной интерпретации статистических данных в условиях экономического кризиса. Маша принялась записывать лекцию, с раздражением отмечая, что почти на всех предметах они с Димкой сидят через проход от Крестовского и Шиловой. И если Волкову, сидевшему у стены, обзор закрывала Маша, то сама она боковым зрением невольно улавливала все движения за соседней партой. Шилова обеими руками обхватила предплечье Крестовского и что-то зашептала тому на ухо. Ее алый маникюр на ткани светло-серого пиджака Крестовского смотрелся вызывающе. Маше с удвоенной силой захотелось узнать, о чем Шилова переписывалась с Волковым.
Когда по рядам пустили раздаточный материал, Маша на миг встретилась взглядом с Крестовским и отчего-то прыснула, хотя он выглядел совсем не смешно. Его, скорее, хотелось пожалеть. Крестовский на ее хихиканье не отреагировал — отвернулся к Шиловой. И это тоже взбесило Машу. Какого черта они все ее теперь игнорируют?
После урока Маша дернула Волкова за рукав. Ткань его толстовки ощущалась под пальцами тоже очень привычно. Маша ожидала, что вставший со своего места Волков вновь опустится на стул, как сделал бы раньше, однако он неожиданно уперся в стул коленом и остался стоять, нависая над по-прежнему сидевшей Машей.
— Ты ничего не хочешь мне сказать? — спросила она, убедившись, что в аудитории, кроме них, никого не осталось.
— По поводу? — не очень натурально удивился Волков.
— По поводу фото, например. — Маша решила, что лучшая защита — нападение. В конце концов, с его идиотского поступка на «Рене» все началось. Это он ее бросил и развлекался со всеми, включая Шилову. А теперь строит из себя оскорбленную невинность.
— А я должен это как-то прокомментировать? — Волков дернул плечом, возвращая на место попытавшийся сползти рюкзак.
— Не мешало бы. — Маша скрестила руки на груди, понимая, что ее несет в какие-то дебри, но не имея сил остановиться. — Ты предъявляешь нам с Крестовским какие-то претензии, хотя сам отжигал с Шиловой и Мокровой. А Шилова, между прочим, несвободна.
Димка несколько секунд молча смотрел на Машу сверху вниз, и ей вдруг стало страшно. Она ведь, в сущности, не имела на него никаких прав. За все время их общения он ни разу не попытался перевести их дружбу во что-то большее.
