Пожалуй, в первый раз он реально думал, что надеть. Даже вытащил из шкафа рубашку, чтобы выглядеть таким же приличным, как Крестовский, но быстро отбросил эту затею. Стало тошно прикидываться перед Машкой кем-то, кем он никогда не станет. Вернее, станет, наверное, когда начнет всерьез заниматься делами компании. Тогда придут и пиджаки, и галстуки. Но пока он явно на них не тянул.
В итоге Димка надел чистые джинсы, белую футболку и ярко-синюю толстовку. Машка когда-то сказала, что ему очень идет синий цвет.
Сварив себе кофе, Димка позвонил Андрею и предупредил, что ему нужно в город. Андрей обещал быть готовым через пятнадцать минут, благо жил он в гостевом доме на их участке.
Перед уходом Димка заглянул к Ляльке. Та еще валялась в постели, с кем-то переписываясь. При появлении Димки Лялька снова спрятала телефон под подушку.
— Тайный поклонник? — приподнял бровь Димка.
— Ты уходишь? — Лялька сделала вид, что не услышала намека.
— Ага. Ты вчера там о чем-то рассказать хотела?
По правде сказать, после бессонной ночи он не был готов грузиться еще и Лялькой, Машки одной было выше крыши, но как старший брат считал своим долгом спросить.
Лялька села на кровати и некоторое время на него смотрела. Димка подпирал дверной косяк и делал вид, что ничуть не торопится.
— Ты к Маше своей? — невпопад спросила Лялька.
— Типа того, — неохотно ответил Димка.
— Ну привет ей, — лучезарно улыбнулась Лялька, хотя по непонятной Димке причине Машку терпеть не могла.
— А поговорить?
— Иди уже, а, Ромео несчастный.
Димка фыркнул и, показав неприличный жест не то Ляльке, не то ее японским мальчикам на стене, спустился вниз.
На выходе он проверил бумажник, телефон и попросил их помощницу передать Сергею, что он будет в городе, возможно, допоздна. Димка не знал, как повернется разговор с Машкой, но надеялся на лучшее.
Андрей стоял на крыльце и что-то набирал в телефоне. Увидев Димку, он жестом фокусника спрятал телефон в карман.
— Тоже тайный поклонник? — хмыкнул Димка, чем заслужил долгий взгляд водителя.
По пути он решил купить цветы. Вернее, он считал, что это тупо и по-киношному, но, с другой стороны, может, именно по-киношному девочкам и нравится? Они же любят там, чтобы к ним в окно по водосточной трубе, весь мир у ног и все такое.
Покупая цветы, Димка чувствовал себя дебилом. Сначала его взгляд упал на букет чего-то похожего на ромашки, однако продавщица каким-то образом определила, что он едет извиняться, и сказала, что ехать надо с розами. Розы совсем не подходили Машке, но, поскольку лично Димка вообще ничего в этом не понимал, он решил довериться продавщице.
Еще он заехал в пекарню и купил Машкины любимые круассаны с шоколадом. Сам он их терпеть не мог. Крестовский, к слову, тоже. Но главное ведь, чтобы Машке нравилось.
Димка отпустил Андрея и поднялся на пятый этаж. Перед дверью квартиры он долго переминался с ноги на ногу и думал, что надо было покурить, но потом вспомнил, что Машка не раз просила его бросить, мотивируя это заботой о его бренной тушке. Не то чтобы он прямо так готов был бросить, но один раз можно ведь и потерпеть? Нажимая на звонок, Димка чувствовал, что его сердце бухает как молот.
На Машке было милое платье в клеточку, и выглядела она в нем ничуть не старше Ляльки.
— Это тебе, — Димка впихнул в руки удивленной Машки букет, положил на трюмо пакет из кондитерской, разулся, снял куртку, поправил волосы перед зеркалом. В общем, сделал кучу суетливых движений, лишь бы не смотреть на Машку.
— Спасибо, — наконец отмерла Машка. — Есть будешь?
— Не. Чаю можно.
Машка улыбнулась как-то по-особенному, не так, как всегда, и направилась на кухню. Димка, выдохнув, пошел следом, прихватив пакет с круассанами.
— А Ирина Петровна?..
— У ученика. Будет к трем.
— А Юрий Викторович?
— На гастролях.
Машка встала на цыпочки и попыталась дотянуться до стоявшей на шкафчике вазы.
Димка подошел к ней и без особых усилий снял вазу.
— Клево быть высоким, — усмехнулась Машка.
— Для девушки — не очень, — парировал он, — если только она не баскетболистка. И мужа придется среди коллег искать.
— А среди олигархов типа не бывает высоких? Ты, например.
Машка стояла к нему спиной, наливая воду, поэтому Димке не нужно было следить за лицом и можно было качественно обалдеть. Машка провела параллель: муж — олигарх — он сам? Впрочем, он сразу вспомнил, что Крестовский был еще выше. Настроение, которое и так едва перевалило за ноль, резко упало.
Чтобы не стоять столбом, Димка деловито достал из шкафа блюдо, вытряхнул на него круассаны и включил чайник. Встретившись взглядом с Машкой, он понял, что она за ним наблюдает. И снова в ее взгляде было что-то очень непривычное. Не Машкино.
Стало жарко. Димка снял толстовку и, аккуратно ее сложив, пристроил на подоконник.
— Ты умеешь складывать вещи? — удивилась Машка, на что Димка криво улыбнулся.
Чай пили в молчании. Машка с удовольствием ела круассан, Димка из вежливости давился своим и думал, почему он, дурак, другого-то ничего не купил? Он вообще сегодня так торопился угодить Машке, что был сам не свой.
Наконец Машка разгладила подол на коленях и, не поднимая глаз, произнесла:
— Про фотографии…
Димка едва не поперхнулся чаем и поспешил отставить чашку.
— Понимаешь, я не знала, что нас снимают. Я думаю, что фоток там было много, просто Шилова показала тебе самые такие… двусмысленные.
— Маша, — перебил Димка, — ты написала мне, чтобы поговорить про фото с «Рене»?
— Ну да. — Машка подняла на него несчастный взгляд.
Если бы Димка сейчас стоял, то ему точно пришлось бы срочно искать опору, потому что все тело от облегчения стало ватным. Машка не видела фоток с Юлой. Черт! Шилова — зараза. Только попугала, а на деле ничего никому не отправила. Димка провел ладонями по лицу и выдохнул. Сегодня же он поедет к Шиловой и заберет фотки вместе с негативами. Шантажом ли, за деньги — без разницы. Эти фото никто не увидит. Ни Лялька, ни судьи, ни Сергей, ни Машка с Крестовским.
Отняв руки от лица, он понял, что Машка продолжает что-то говорить.
— …не так. То есть это так выглядело, наверное, но я смотрела потому, что он говорил о тебе, и еще я ведь в первый раз с ним разговаривала. Он совсем не таким оказался, каким казался на расстоянии.
Эйфория, последовавшая за облегчением, начала таять. Машка выглядела взволнованной, щеки ее пылали, а сама она не могла перестать оправдываться. За суматохой последних дней Димка и думать забыл, что все началось с фоток, сделанных на «Рене». И вот теперь Машка рассказывала ему, насколько офигенен Крестовский. Так офигенен, что Машка не может перестать о нем говорить.
