— Снобизм? — опешил Роман во второй раз. — Неправда, я не…
— Виктор Валерьевич — твой консьерж.
— Ах, его так зовут!
— Да, милый. Его так зовут. И именно он рассказывает мне, все ли в порядке. Нет ли у тебя дебошей, сколько к тебе приходит девушек и в каком виде ты возвращаешься домой.
Роман откинулся на спину и закрыл лицо руками.
— Слежка — это унизительно, — пробормотал он.
— Слежка — да, а вот оповещения о том, что что-то не в порядке, — простая подстраховка и забота о ребенке.
— А количество девушек относится к разряду «что-то не в порядке»?
— Количество девушек идет бонусом.
Судя по голосу, отец ни капли не был смущен.
Роман же не знал, как на него посмотреть. Ему было стыдно и обидно, а еще не давала покоя мысль, зачем отец раскрыл карты. Не потому же, что Роман спросил? Со Львом Крестовским такое не прокатывало.
— Почему ты так запросто сдал свой источник информации? Я ведь теперь девушек буду в другое место водить.
— Хочешь домой? — вдруг спросил отец.
Роман отнял руки от лица и вновь сел.
— Домой — это куда?
— Бедный ребенок. Быть человеком мира, наверное, трудно?
И снова Роман не понял, прикалывается отец или же сочувствует.
— Я серьезно, — сказал он. — Ты о чем?
— В Лондон хочешь вернуться?
Сердце Романа на миг замерло.
— В Лондон? Возвращаешь маме, не дожидаясь инвалидности? — Он не хотел, чтобы в голосе прозвучала обида, правда не хотел, это вышло против воли.
— Да маме-то ты на кой, Рома? Можешь сначала индивидуально подтянуться, а остаток года доучиться со своими. Можешь окончить экстерном, не возвращаясь в школу. Там, небось, прикалываться будут, что ты отсюда сбежал. С колледжем пока определяйся.
Роман замотал головой, пытаясь уложить в голове услышанное.
— А ты? — спросил он, потому что он-то переезжал сюда, чтобы поддержать отца, а теперь выходило, что тот его отсылает.
— А зачем тебе там я? — удивился отец.
Роман снова замотал головой.
— Там незачем. Но как ты будешь здесь один? То есть я хотел спросить: ты остаешься или тоже возвращаешься?
— Я пока не могу бросить здесь бизнес. Сергей не тянет один. Ну и вообще…
Роман взъерошил волосы и уточнил:
— А «вообще» — это Ирина Петровна, да?
— Да что ты к ней привязался? — вновь повысил голос отец. — «Вообще» — это моя жизнь. Отчитываться я не собираюсь.
— Ну тогда и это — моя. И я не поеду, — твердо произнес Роман, хотя возвращение в Лондон определенно избавило бы его от проблем с Волковым и Машей. Но он не мог бросить Юлу, не попробовав все исправить.
Отец приподнял бровь:
— Уверен?
Роман горько усмехнулся, поняв, что он-то здесь ничего не решает:
— В деньгах урежешь, как маму?
Отец отвернулся от Романа и вновь потер лицо руками. Роман отстраненно подумал, что это у них общая привычка, которая дает возможность потянуть время и собраться с мыслями.
— Дурак ты, Ромка. Давай так: пока я просто спрашиваю, хочешь ли ты в Лондон. Но имей в виду: если повторится вчерашнее, хоть один синяк, хоть один намек на нелады с законом, хоть один намек на любые другие проблемы — ты улетаешь первым же рейсом. Это понятно?
Роман смотрел на отца и гадал, станет ли он когда-нибудь таким, ну, чтобы все беспрекословно слушались и побаивались.
— Я не услышал ответа. — Отец обернулся.
— Понятно.
— Ну и славно.
Отец встал и, хлопнув в ладоши, направился на кухню, сдернул куртку со стула, а потом повернулся к Роману:
— Поехали пообедаем, что ли?
Роману не хотелось, но он привычно это не озвучил, отлепился от кровати и пошел за отцом.
Они пообедали в ресторане, сходили в кино… Проводить время так, будто ничего не случилось, было странно. Сначала мысли Романа то и дело возвращались к Юле и его плану с Машей, но отцу, с его кипучей энергией, все время удавалось Романа из этих мыслей выдернуть. В итоге у них получился на удивление неплохой семейный выходной, что в очередной раз убедило Романа в том, что с отцом ему повезло гораздо больше, чем большинству его знакомых.
Перед тем как высадить Романа у дома, отец сжал его локоть и очень серьезно произнес:
— Рома, подумай насчет Лондона. По-моему, там тебе будет лучше.
Роману очень не хотелось портить идиллию, но удержаться он не смог:
— Мне будет лучше или тебе здесь спокойнее?
Отец усмехнулся и откинулся затылком на подголовник. По его лицу скользили блики от фар проезжавших мимо машин.
— Мне будет спокойнее однозначно.
Роман вздохнул и тоже откинулся на подголовник.
— Я не могу, — ответил он. — Я Юлю не могу бросить.
— Не можешь, потому что любовь или?..
— Или, — честно признался Роман.
— Приплыли, — вздохнул отец. — Что ж ты на мои грабли?
Он произнес это с таким разочарованием, что Роман встрепенулся, осознав, о чем отец подумал.
— Нет. Ты не о том. Она не беременна.
— Что ж ты так пугаешь-то? — Отец длинно выдохнул и неестественно рассмеялся. — Ну и денек, — пробормотал он, глядя в потолок.
— А если бы она была беременна, что ты сказал бы?
— Что ты придурок, который не знает дорогу в аптеку, — тут же откликнулся отец, и Роман нервно усмехнулся, вспомнив, что именно это же он подумал о Волкове, когда решил, что Маша беременна.
— А потом? — спросил он.
Отец тяжело вздохнул, некоторое время смотрел в боковое стекло, а потом повернулся к Роману и очень тихо ответил:
— Я не знаю, сынок. Постарайся сделать так, чтобы нам не пришлось это проверять.
Роман кивнул, почувствовав вновь навалившуюся усталость. Пока они были на людях, он еще как-то держался, сейчас же, разморенный поездкой, он бодрился с трудом.
— Я пойду? — спросил он, стараясь подавить зевок.
— Что случилось с Юлей, не расскажешь?
— Я потом, можно? Уже ничего не соображаю.
— Волноваться начинать?
— Нет. Я разберусь.
— Хорошо.
Роман открыл дверь и спустил ноги на асфальт, отец же вдруг произнес:
— Только ты ведь понимаешь, что на двух стульях не усидеть?
— Опять идиомы, — простонал Роман, бросая на отца взгляд через плечо.
