Чтобы после не жалеть о содеянном, он сказал Машке, что подождет ее в коридоре, и рванул к двери, однако его неожиданно остановил знакомый голос:
— Дим, подожди.
Димка обернулся и с тоской понял, что все-таки ему придется объясняться с крестным, потому что Крестовского за каким-то чертом несло прямо к нему. Ведь огребет же сейчас — мало не покажется.
— На пару слов, — меж тем произнес Крестовский и отступил в сторону, пропуская тех, кто выходил из аудитории.
Одногруппники бросали на них заинтересованные взгляды, и Димка был уже не прочь съездить по роже каждому, за исключением девчонок.
Когда в аудитории почти никого не осталось, Димка оперся плечом о стену и, от греха подальше, засунул руки в карманы джинсов. Краем глаза он заметил, что к ним подошла Машка. Крестовский тоже это заметил и оглянулся на нее, словно чего-то ожидая. В груди у Димки тоскливо заныло.
— Мне уйти? — в голосе Машки послышался вызов.
— Нет-нет, — замотал головой Крестовский. — Ты можешь остаться, конечно.
Он повернулся к Димке и несколько секунд смотрел на того сверху вниз. Димка вдруг отметил, что к почти сошедшим синякам под глазами у Крестовского добавились еще метки на лице. Не веря своим глазам, Димка опустил взгляд вниз. Костяшки на правой руке Крестовского были разбиты.
— Ты подрался? — вырвалось у Димки.
Крестовский проследил за Димкиным взглядом и совсем по-детски спрятал руку за спину, потом опомнился, опустил ее вниз и пожал плечами:
— Неважно. Я сказать тебе хотел… В общем, я уезжаю.
— Счастливого пути, — ухмыльнулся Димка. — Матери и деду привет. Только зачем ты мне это говоришь?
Димка правда не видел необходимости в том, чтобы быть в курсе перемещений Крестовского.
— Я просто… насовсем, — произнес Крестовский и отчего-то покраснел.
Димка бросил быстрый взгляд на Машку. Та сидела на Валеркиной парте и смотрела на Крестовского с приоткрытым от удивления ртом.
— То есть как — насовсем? — повернулся Димка к Крестовскому. — Почему?
— По личным обстоятельствам. Я просто решил, что будет правильно, если ты узнаешь это от меня, а не от отца.
— Крестовский, что ты несешь? Какие личные обстоятельства? Какое «правильно»? — Димка почувствовал, что начинает заводиться. Крестовский не имел права уезжать. Он не мог его бросить здесь. — А кто, блин, меня бесить будет по утрам?
Последняя фраза прозвучала на редкость жалко, и Димке почти сразу стало за нее стыдно, однако Крестовский вдруг улыбнулся, совсем как в детстве, и пробормотал:
— Будешь начинать каждый день в умиротворении. Классно же?
«Нет, не классно!» — хотелось заорать Димке, но это было бы уже совсем тупо. Он почему-то подумал про Сергея, который улетел впервые за столько лет, про родителей, про странное поведение Ляльки… Стало тошно.
— У тебя случилось что-то? — неожиданно для самого себя спросил он.
Крестовский бросил взгляд на Машку и, быстро отвернувшись, неопределенно пожал плечами.
— Это из-за Машки? — напрямик спросил Димка, для верности указав в Машкину сторону.
— Нет, ты что! Маша здесь вообще ни при чем. Просто у меня не получилось здесь.
— Что не получилось? У тебя с учебой все в норме, какие-то еще проблемы?
Димка и сам не знал, зачем все это выясняет. Но мысль о том, чтобы остаться здесь без Крестовского, вдруг показалась такой отвратительной, что захотелось взвыть.
Крестовский надул щеки и, шумно выдохнув, уселся на краешек ближайшей парты.
— Дим, я не знаю, как это объяснить. Просто, короче… я сообщил, и все.
После этих слов, по законам жанра, Крестовский должен был бы встать и уйти в закат, но он продолжал сидеть, словно чего-то ждал.
— Думаешь, я буду тебя отговаривать? — разозлился Димка.
— Да нет, конечно. Зачем тебе меня отговаривать? Я Ляльке сам потом скажу, ладно?
— Ты общаешься с Лялькой? — обалдел Димка.
— Ну разумеется, — приподнял бровь Крестовский, будто иначе и быть не могло, а потом негромко добавил: — Она немного странная в последнее время. Ты бы проверил ее контакты, а то она у меня доступ забрала.
— У тебя был доступ к ее контактам? — окончательно офигел Димка.
— Да. Мы договорились, что у меня есть пароль от ее странички и я буду периодически чистить ее контакты от всяких уродов, а она не будет возмущаться. А два дня назад она сменила пароль. Так что ты присмотрись.
Димка стоял, прислонившись к стене, и некоторое время молча разглядывал Крестовского, которого самозабвенно ненавидел последние три года.
— Зачем ты это делал? — негромко спросил он.
Крестовский потер шею и пожал плечами.
Димка вздохнул и понял, что ему будет не хватать этого придурка. Реально.
Крестовский резко поднялся, стараясь не встречаться взглядом с Машкой, шагнул вперед и замер перед Димкой, будто собирался протянуть руку.
— А где Шилова? — спросил Димка, не вынимая рук из карманов, и Крестовский после заминки перехватил правой рукой сползающий с плеча рюкзак, решив тем самым вопрос с рукопожатием.
— Ее не будет. У нее академ.
— Крестовский, что ты с ней сделал? — прищурился Димка.
— Да так, — туманно ответил Крестовский и добавил: — Я пойду. Я приходил, чтобы с тобой пересечься. Пока.
— Пока, — отозвался Димка и, дождавшись, когда Крестовский выйдет, повернулся к Машке: — Что у вас тут без меня случилось?
Глава 25
Я умираю почти незаметно.
Маша и сама не ожидала, что слова Крестовского об отъезде так ее оглушат. Несмотря на злосчастное СМС, когда Крестовский заявил, что он не хотел бы ничего рассказывать, несмотря на то что он так ни разу и не заговорил с ней за все четыре дня, не считая утренних приветствий и прощаний после уроков, Маша чувствовала себя окрыленной.
Потому что Крестовский на нее смотрел. Она чувствовала его взгляд, когда ее просили прочесть вслух отрывки на английском, и начинала сбиваться, потому что в голову лезло то, что читает она с акцентом и он это слышит. Она чувствовала его взгляд, когда писала лекции, но стоило ей повернуться в его сторону, как он тут же опускал голову и делал вид, что перечитывает конспект, хотя Маша видела, что он почти ничего теперь не записывает. Когда же ей пришлось отвечать на семинаре, она едва не закипела от смущения, потому что ему не нужно было скрывать свое внимание. Двадцать две минуты он смотрел на нее так, что Маше очень хотелось отложить конспект доклада и выбежать из аудитории: сердце колотилось в горле и соображать в таком состоянии было невозможно. Маша даже хотела потом высказать ему все, что думает о такой подставе, но стоило ей вернуться за свою парту, как он уткнулся в мобильный, а к концу занятия она немного остыла, и предъявлять претензии показалось глупым.
