Стоп! А это что? Большой полиморф вздулся, выставив свой зеленый горб из тропы. Из зарослей выскользнул крупный гладенец, вытянулся вдоль полиморфа и забил хвостом, захватывая присоской его конец и вжимаясь в толстую шкуру. Полиморф обхватывал складками кожи коричневое бьющееся тело, принимая его форму. Повеяло теплом, сладким запахом, и вот уже оба существа, свернувшись в клубок, покатились по тропе в золотистом сиянии. Вскоре сияние исчезло, и на тропинке перед нами вытянулись два одинаковых бархатных гладенца со светлыми животами и открытыми присосками.
Захватывая присосками труху и мелкие мозговики, они дружно начали кормиться.
– Тьфу, проглоты! – с чувством плюнул Брачич. – Это же надо!
– Настоящее чудо природы! – зашевелил рожками Сигемон, приоткрыв рот от восхищения.
Я промолчал. Для меня это было таким же чудом, как рождение долонана из почки на родительском теле, существенной разницы я не видел. Впрочем, рождение фламбойяна из гладенца мне понравилось больше.
– И что, все эти проглоты из полиморфов делаются? – недовольно спросил Брачич. Я принялся объяснять, вспоминая рассказ Подгорецкого и миражи справочника, про две линии размножения, про гладенцов, получающихся из полиморфов и мозговиков, и про другие превращения более простых существ в более сложные по находящимся рядом образцам.
– А если рядом человек? – поинтересовался Сигемон. Я задумался. Скорее всего, человек из витанского существа не получится – слишком отличается генетическая формула. Углеродная база, конечно, та же, но у всех существ Виты биополе ничтожно, зато электрическое поле огромное.
– Нет, – сказал я. – Человек вряд ли получится, да и долонан тоже.
– Ну и слава великим звездам! – благочестиво одобрил Брачич.
Обогнув гладенцов, мы двинулись по склону горы, выросшей над мембраной там, где с морского дна поднималась горная цепь. Километрах в двух от нашего колодца на рукаве моего «Берсерка» загорелся зеленый огонек, а над рукавом у Брачича мелькнул мираж локатора с картой. Отлично! Действие электрического поля колодца кончилось, мы возвращались к цивилизованному образу жизни.
Брачич немедленно включил оба двигателя «Центуриона» и помчался впереди всех. Сигемон успокоился, бодро распрямил рожки, зацепил оружие за петли на боках, выставил ласты и резво покатился следом. Итак, с чего же начать мое собственное расследование? Как понять, что произошло с Ниной? Пожалуй, начну с того места, где в первый раз Нина сделала запись миража. Я запустил единственный двигатель «Берсерка» на полную мощность и поднял мираж над рукавом, на ходу сравнивая съемки Нины с окружающими видами. Ага, вот совпадение! Зеленоватая, покрытая трещинами, каменная горка в мутном мираже была точь-в-точь похожа на ту, которую я видел справа от себя.
– Сигемон, вы видели вчера в лесу Нину? – спросил я, догнав долонана. Он остановился и скрутил в кольцо рожки, как будто его что-то раздражало.
– Ту, которая была больна и погибла? Вон там, – наконец махнул он двумя ластами, одним влево, другим вперед. Тем не менее я махнул Брачичу, и мы повернули под сорок пять градусов к тропинке. Похоже, Сигемон имел в виду именно это направление. После спокойного путешествия в глубине леса он неожиданно начал нервничать – крутил всеми рожками, будто искал что-то, сворачивал рожки-глаза, резко останавливался посреди тропы. Это напоминало то, как он боролся с собой в полете, когда чувствовал регдондит.
Но откуда здесь регдондит? Для рейдерского склада здесь слишком близко к нашей платформе и к базе новой каутильской экспедиции тоже. Правда, судя по локатору, где-то здесь рядом – старая посадочная площадка, куда садились катера «Энергосектора» до того, как началось строительство платформы. Сейчас «Энергосектор» ее уже не использует, вряд ли там есть регдондитовая пыль, а вот рейдеры… Может, все-таки верна старая истина о том, что надежнее всего спрятано то, что лежит на видном месте? Но почему тогда о рейдерской базе никто не знает? Да потому, что никто не знает, что это именно рейдерская база. Они постоянно меняют опознавательные маяки, наши строители считают их катера каутильскими, а каутильцы – принадлежащими ССП. Значит, когда здесь садятся рейдерские катера вроде того, который я взорвал в засвете, никто не придаст значения – мало ли кто и зачем летает на энергостанцию. Вполне возможно, и склад имеется, если Сигемон что-то почувствовал. Дело естественное, от энергостанции недалеко и никто искать не станет. И если я прав насчет «Энергосектора» и даже «Энерго-Виты», никто никогда выяснять ничего не будет. А знаменитый коэффициент выработки завода станет уже и не двести тонн на тонну, а все четыреста! Зачем вообще секретные технологии выработки искусственного регдондита, когда можно нелегально добыть побольше натурального! А как добыть – грабежом, контрабандой или на нелегальных шахтах Регдонда – какая разница! Естественно, королевское казначейство Его Величества Санулана организовало расследование. Налоги – дело святое.
Сигемон остановился и завертелся на месте. Я поймал его, выключил двигатель и поставил на ласты, придерживая за ремни с оружием.
– Камень путешественников, – просвистел он невнятно. – Я нашел, но его мало… Командир Антон, да продлятся его дни… то есть твои дни…
Зеленые рожки глаз Сигемона вращались, рот приоткрылся, долонан хмелел на глазах. Он рванулся из моих рук куда-то влево, но с помощью «Берсерка» я его удержал. Скорее выяснить, где он нашел регдондит, пока его совсем не развезло!
– Где камень путешественников, Сигемон?
Долонан вырвался из моих рук и покатился по лесу, давя мозговики и ломая молодые перья. Мы с Брачичем бросились за ним. Лесные перья вокруг поредели, и над нашими головами открылось небо с летящими окулумами. Золотистые шары неспешно летали над лесом, обрывая края перьев щупальцами и засовывая внутрь себя. Двигатели отключились, в мираже локатора замелькали помехи, но я успел разглядеть карту – до следующего энергетического колодца, где стояла база новой экспедиции, осталось не больше двух километров. Неожиданно Сигемон остановился, взрыв ластами слой гнилых перьев.
– Камень здесь! Кевиан, да протекут его дни в теплых водах… не согласен…мало…
Голос Сигемона обрел шипящие ноты, зеленые рожки задергались, рот приоткрылся. Должно быть, регдондита не так уж мало! Впрочем, если камень путешественников здесь только в виде пыли, я могу его и не заметить, а долонану достаточно, чтобы потерять рассудок.
– Где камень путешественников, Сигемон?
– Пусти меня… в теплой заводи… Вон там, где модуль… и где-то рядом … – зашипел Сигемон, колотя меня ластами по бокам.
– Брачич, держи его!
Десантник ловко схватил долонана за два средних ласта, не давая взять оружие, а я вышел на середину поляны. Знакомый вид! Вот темные перья, тесно стоящие вокруг поляны, а вот и модуль в их тени – красный, грязноватый, с тремя круглыми оконцами по боку, выставленным в сторону шлюзом и круглой крышей. Лианы увили стены со всех сторон, полиморфы поднялись вокруг полозьев, а мозговики тянутся из-под крыльца точь-в-точь, как в Нинином мираже. Вот он, модуль старой экспедиции! Надписи на неосанскрите были отчетливо видны вокруг двери шлюза: «Экспедиция «Сатья-Лока-2». Модуль простоял здесь не меньше десяти лет, и похоже, им никто не пользовался. Нина определенно здесь была, видела модуль и даже успела заснять мираж с профессором Чандрой. Но профессор тогда был еще жив, а Нина уже больна, с ней что-то произошло раньше. Но все же надо осмотреть этот модуль, может быть, кто-то там бывает и сможет рассказать о Нине.
