– В докладной должно быть упоминание о космическом флоте Каутильи! Непременно!
Чего он хочет? Испортить межпланетные отношения? Да что бы я ни врал в докладной, в записях локаторов дальнего наблюдения на Дубле, сохранилось все, что сейчас произошло, а в нашем «черном ящике» можно найти даже мои мысленные команды.
– Я напишу то, что видел и получил от локаторов сам. И то, что я видел, показывает, что это рейдерское нападение. Предыдущие нападения тоже были с поддельными маяками – то Каутильи, то ССП. Каутилье наша станция не нужна! А зачем она рейдерам – пусть разберется командование Дубля, – начал убеждать я. Балиани смотрел на меня, как на говорящее кресло.
– «Энергосектор» должен беспрепятственно зарегистрировать на Дубле свой филиал «Энергосфера» и получить свободу действий на Вите! Нейтрализуйте все возможные препятствия! Или вы забыли, кто вам платит зарплату?
Конечно, межпланетные разбирательства, как и внимание государственных структур к раздвоению треста, господину директору были не нужны. Филиал под названием «Энерго-Вита» станет официальным хозяином завода искусственного регдондита на Дубле и энергостанции на Вите, а Балиани – его директором. Главным предназначением филиала-двойника будет снижение налогов, которые платил государству трест «Энергосектор». По антимонопольным законам, трест-монополист платил сейчас вчетверо больше, чем могли бы платить два отдельных предприятия, а прибыль для совета директоров «Энергосектора» – это знамя, и даже больше того. А со мной было ясно одно: чтобы сохранить доброе имя, диплом инженера и звание пилота первого пассажирского класса, я должен написать в докладной правду в том виде, в котором знал ее сам. Но каков вопрос, таков должен быть и ответ.
– Трест «Энергосектор» платит мне за работу, а не за вранье в официальных документах, – проговорил я, борясь с заиканием. На лице Балиани отчетливо изобразилось желание уволить меня из упомянутого треста немедленно. Моя так удачно начавшаяся карьера была под угрозой, но я все-таки инженер, а не мошенник и не дурак.
Балиани величественно отвернулся, а я в очередной раз проверил координаты. На досветовой скорости мы могли добраться до военной базы Вита-Дубль за полтора часа бортового времени, автопилот работал исправно, оставалось только проверить, что же сделали роботы в техническом коридоре. Я подплыл к двери в коридор и приоткрыл ее, из коридора донеслась какая-то возня и сопение. Это еще что такое? Помощник посланника Сигемон, уже без скафандра, выплыл в пультовую, натыкаясь на стены и кресла.
– Выйди отсюда, Сигемон! Именем четырех стихий запрещаю тебе возвращаться! – донесся из коридора голос посланника Дигеана.
Что с ними такое? Я обогнул покрытого серой пылью, беспорядочно болтающегося Сигемона и вплыл в коридор. Около аварийной перегородки с герметически закрытым люком плавал посланник Дигеан в скафандре с открытым верхом, осыпанном той же серой пылью.
– Спасибо, что изволил прийти, командир, пусть протечет твоя жизнь в светлых водах! – невнятно просвистел по-долонански королевский посланник. – Только тебе можно туда войти… Там есть воздух, но я не могу…
Чего он не может? На всякий случай я закрыл пленочный шлем экзоскелета, осторожно открыл люк в перегородке и перебрался в коридор. Пробоина была уже заделана, робот-ремонтник висел на присосках на стене, и всё в коридоре было покрыто густым слоем все той же пыли. Пыль закрутилась вихрем, и вмиг разлетелась по стенам – это вернулся Сигемон. Ловко скользнув в люк, он убрал в шерсть все три пары ласт и принялся кружиться, собирая пыль на свою шерсть. Темно-зеленые пряди мгновенно стали серыми от налипших частиц.
Что с ним такое? Я включил локатор на рукаве, облачко блестящей нанопыли закружилось вместе с долонаном, и чип передал мне ответ нанолокатора. «Регдондит». Вот оно что! Удар гравидеструктора распылил частицы регдондитовой обшивки и внес их в коридор. А долонаны чувствительны к регдондиту всегда и везде! И у себя дома, и в космосе, и в любой точке Галактики их тянет к регдондиту так же, как алкоголика к спиртному или наркомана к таблетке. И эффект получается такой же. Потому-то посланник и не стал снимать скафандр – чтобы не захмелеть! А Сигемон, сразу получивший дозу пыли, был уже не в том состоянии, чтобы сдерживать себя. Телохранитель увлеченно кружился в облаках в регдондитовой пыли, помахивая ластами и открыв рот на макушке от удовольствия. Что ждало его дальше, я знал с детства – тяжело дышащий, залитый собственными выделениями одурманенный долонан выглядит ничуть не лучше пьяного человека. Самому же ему в это время будет казаться, что он летает. Я дал приказ чипу, и робот-ремонтник заметался в облаке, всасывая в себя пыль.
– Сигемон! Прекрати! – я ухватился за пыльную шерсть долонана и прижал его к стене.
– Командир… плавай в теплых водах… – забормотал он, шевеля зелеными рожками. – Не сердись…я летаю с «камнем путешественников», зато я не отдам кожу, как… господин Дигеан, пусть он тоже… в теплых водах!
Сигемон замолчал и свернул все рожки, спрятав их в пыльную шерсть. Все было ясно. До праздника Обновления остались считанные дни, а в праздничную ночь все долонаны сбрасывают свою шерстистую кожу и отдают ее реке. Речные воды, в которых живут долонаны у себя на Регдонде, уносят сброшенные кожи в море, а морская вода Регдонда быстро и экологически чисто эту кожу растворяет. В раннем детстве меня всегда занимало – как все долонаны умудряются сбросить кожу в один день? Но дед однажды рассказал мне, когда я стал постарше. Все оказалось просто – регулятором был порошок молотого регдондита, который замедляет созревание кожи и зовется на Регдонде «камнем путешественников». Долонан, находящийся в путешествии далеко от воды, не сбросит с себя кожу, если в его организме есть регдондит. Такой путешественник, конечно, будет продолжать путь в полупьяном состоянии, но сохранит созревшую кожу до праздника. А вот нервные или физические потрясения, вроде сегодняшних скачков гравитации, могут ускорить потерю старой кожи. Только праздника Обновления мне тут не хватало! Я ухватился за шерсть Сигемона и с трудом вытащил его в чистый коридор. Робот продолжал убирать за нашими спинами.
В пультовой Сигемон, блаженно раскинув ласты, завис над своим креслом. Пульт вел станцию на автопилоте, Балиани сидел перед ним с привычным хладнокровным видом, а Дигеан, судорожно дергая ластами, пытался выбраться со своего места. Его скафандр плавал рядом с креслом, а шерсть шевелилась, как будто королевскому посланнику было трудно дышать.
– Безобразие… ты на службе… кинулся за камнем путешественников… – с трудом проговорил посланник, обращаясь к Сигемону. – Возмутительно! Ты видишь, в каком я состоянии… но я держусь и не одурманиваю себя!
Сигемон спрятал ласты в густой шерсти, закрыл рот и свернул все трубочки – такая поза означала у долонанов покорность, однако Дигеан не обратил внимания на раскаяние помощника. Под растрепанными завитками его шерсти снова пробежала волна движения, будто вся кожа дипломата пошла морщинами. На макушке Дигеана вокруг рта раскрылось небольшое отверстие, вокруг него встали ровным кружком двенадцать выпрямленных нежно-зеленых рожек, и в темных завитках между ними прорезались три черные щели.
