Завтра.
Пусть завтра.
Или когда… сколько у нас в запасе с ней дней?
Мысли о Даше и том, что нас ждет, когда я вернусь, вытесняет реальность. Лина в больнице, попытка суицида, на этот раз настоящая, и почти с тем эффектом, которого она ожидала.
Я с таким упорством занимаюсь ее проблемами, которые липнут одна на другую, как будто мы все еще вместе. Родители Лины, которые без сил сидят в коридоре больницы, пожалуй, думают именно так. Но правда в другом. Я делаю все, что угодно, чтобы отвлечься, чтобы не сломать сейчас, на эмоциях свой любимый цветок.
На то, чтобы все уладить, уходит куда больше времени, чем я ожидал. Приходится подключать не только деньги – все же встречаются еще принципиальные доктора, за что им мое уважение. Приходится выдергивать Толика, и ехать за ним, потому что он выпил, таки ночью не доверят, а никто не поймет так друг друга, как коллега коллегу.
А это время.
Все это время.
Которое дает мне остыть, заставляет понять, признать – уже точно, без оглядки назад, что именно я чувствую к Даше.
Но это же время действует против меня.
Пока мы решаем вопрос с тем, чтобы Лину не отправляли в психушку, договариваемся о том, чтобы перевести ее в хорошую клинику, и она все равно была под присмотром врачей, пока я прощаюсь с родителями Лины и успеваю ускользнуть от их благодарности, от меня ускользает Ромашка.
Ключи от консьержа – похлеще удара под дых.
Пропущенные звонки от нее замечаю уже только когда, забрав ключи, разворачиваюсь и возвращаюсь в машину. Беспокоилась? Или хотела сказать, годе ключи.
В любом случае, звонить уже поздно. Наверняка, она спит. Надеюсь, что спит, потому что я уснуть не могу.
И утром, едва рассветает, уезжаю из дома, подальше от мечтательной Катерины, которая, кажется, в кого-то опять влюблена, от кота, который неодобрительно смотрит на мои отлучки из дома и пробуждение в такую рань, когда ему еще даже не хочется есть, а уже надо двигаться от двери. А главное – от себя.
Загружаю себя работой – благо, сегодня удачный день, и приходится столкнуться с тем, что я несколько запустил. Срочно. Все срочно. И я даже рад. Это возможность взять себя в руки, успокоиться, разложить все по полочкам, прочитать…
Но то и дело бросая взгляд на подарок, который я приготовил для Даши, понимаю, что она и расчеты – несовместимые вещи.
Ничего, нужно просто нырнуть в эту прорубь. Пусть даже кажется, что выбраться из нее нереально, и на глубине ничего, кроме холода, я хочу попробовать это сделать. Хочу увидеть ее глаза, хочу обнять ее, хочу ей сказать, что…
Телефон булькает сообщением. Даша! Отодвинув все документы, игнорирую появление в дверях кабинета отца – потом, все потом!
Открываю сообщение, читаю и… мне кажется, я не знаю другого языка, кроме матов. Матов на эту чертову жизнь.
Завтра она уезжает, а сегодня хочет увидеться, чтобы проститься…
Она в сети, ждет ответа, но что я могу ей ответить? Явно не то, что она хочет услышать.
Целый день я хватаюсь то за одно, то другое, пытаюсь отвлечься, забыться, пытаюсь отпустить ее – для начала мысленно, чтобы потом, когда она и правда уедет, выжечь в себе те чувства, которые мешают находиться в этой реальности и остаться в здравом рассудке.
А потом понимаю, что к черту! К черту все это! Не хочу ее отпускать! И даже если спустя время она мне этого не простит, у меня будет время, которое я украду.
Взглянув на часы, понимаю, что могу и так даже лучше – обойтись без звонка. У нас не получается говорить откровенно, когда мы видим друг друга, и я мало полагаюсь в этом вопросе на телефон.
Спасибо моей идеальной памяти, слуху и такому же знанию города.
Кафе «У дядюшки Сэма» издали ничем не выделяется из других. И я не понимаю, почему подруга Даши настаивала конкретно на нем.
Не понимаю до тех пор, пока не приближаюсь к нему.
Смех, который я узнаю, а потом испуганный взгляд Ромашки – за мгновенье до ее поцелуя с каким-то мужчиной – и у меня сносит крышу.
Перед глазами лишь красная пелена, не понимаю, что делаю, пока не слышу испуганный женский крик, напоминающий вой. Что-то сжимает мне руку, оборачиваюсь, пытаюсь рассмотреть, но не понимаю, что вижу или кого.
– Артем, – приводит меня в себя голос Даши. – Артем, с него хватит.
Качаю головой, закрываю глаза, и все, что ощущаю в этот момент, все, что ко мне прорывается – это осознание, что Даша со мной. Рядом. И не она рыдает, опустившись в красивой платье на пол, над мужчиной, который изображает из себя убиенца на красном фоне цветов.
– Артем, – ладонь Даши ложится на грудь, словно пытаясь задобрить сердце, которое минуту назад готовилось сделать кульбит. – Пойдем…
Я слепо делаю шаг следом за ней.
А потом оборачиваюсь и встречаюсь взглядом с женщиной, которая причитает над красавчиком на полу.
– Ты – урод! – кричит она, едва не захлебываясь. – Полный урод!
Ее слова не затрагивают, наоборот – не долетают до цели, как полые камешки. Потому что я наконец ее узнаю – это Ольга. Слова человека, которому ты неприятен, и это взаимно, не могут задеть.
К тому же, я не один.
И та, что со мной, плевать хотела на мою внешность.
– Костик, Костик, – зовет Ольга страдальца, решающего приоткрыть глаз и чуть-чуть осмотреться. – Родной мой, он ушел, я рядом… я с тобой… всегда буду с тобой…
Последнее, что я успеваю увидеть – как мужчина отталкивает ее ладонь. Последнее, что успеваю услышать – как он зовет мою Дашу.
И она тоже слышит, не может не слышать, но вместо того, чтобы повестись на его стоны, переплетает наши с ней пальцы и выводит с террасы.
Какое-то время мы просто идем. Мне кажется, цели у прогулки нет точно. Даша просто пытается увести меня от кафе. По крайней мере, моя машина в другой стороне. Но так я думаю ровно до тех пор, пока Даша неожиданно не останавливается напротив меня и не поражает признанием:
– У меня нет бабушки.
Она так взволнована, словно мы собрались составлять ее родословную и под это дело взяли долларовый кредит.
– У меня тоже, – успокаиваю ее. – И давно. Деда тоже нет, если что.
– Ты не понимаешь, – она закусывает губу, зажмуривается и выпаливает: – Я тебя обманула! У меня нет бабушки! Соответственно, у этой несуществующей бабушки нет квартиры!
Пока я пытаюсь понять, с чего Даша взяла, что, даже будь у нее бабушка, меня бы интересовала ее квартира… А тем более коммуналка, потому что прекрасно знаю, что именно они в тех домах, где обитает Ромашка, она, так же, зажмурившись, продолжает:
– У меня ничего нет в этом городе, даже подруги, как оказалось. И я говорила правду, когда призналась, что здесь меня ничего и не держит, вот только…
