— Что ты здесь делаешь? — наконец спрашиваю я.
Подходит близко. Так близко, что вижу крапинки в голубых глазах, веснушки на носу — каждую весну высыпали.
— Видишь этот сад? — разводит руками, показывая. — Я сажала его несколько месяцев. Каждая травинка здесь посажена мной. И я горжусь садом, он прекрасен. Но теперь я закончила, смысла прятаться больше нет. Я ухожу, Доронин, теперь окончательно, можешь не выгонять, сама дойду. Прощай.
Глава 11. Полина
Утро не было добрым. Я открыла глаза и затаила дыхание, прислушиваясь к ощущениям. Со мной творилось что-то неладное. Что-то… Странное внутри. Как будто простыла, но только не простыла.
— Всё нормально, — подбодрила себя.
Тихонько встала. И правда — отлично. Квартира однокомнатная, обойти её раз-два, но первый спазм меня настиг, когда ещё до кухни дойти не успела. Побежала к унитазу. Тошнит почти насухую и сдержать рвоту невозможно. С трудом привела себя в относительный порядок. На завтрак у меня уже несколько дней только вода с лимоном, иначе снова — объятия с унитазом.
— Птичий грипп, — перечисляла я по дороге на работу. — Свиной грипп. Ещё какой нибудь… Что происходит то?
Я обладала крайне вредной привычкой, свойственной многим жителям нашей страны. Я боялась врачей. Особенно женских, после многомесячных гонок за беременностью. При виде гинекологического кресла у меня начиналась паническая атака, а после похода к гинекологу я долго чувствовала себя ущербной, хотя ни одного по настоящему плохого или злого врача мне не попадалось ни разу.
— Ты что то нехорошо выглядишь, — порадовала меня Елизавета Викторовна, мой босс. — Ты не простудилась?
— Да вроде нет, — с сомнением отозвалась я.
Дело в том, что кредит у меня никуда не делся, а денежная подработка, которая так долго меня кормила — закончилась. И теперь больничный не позволительная роскошь.
До обеда я держалась. Потом одна из сотрудниц пошла разогревать себе еду в микроволновке. Запахло гречкой. И котлетой. Тошнота подкатывала неотвратимо, но за последние дни я научилась угадывать её приход и идти в туалет пешком, а не лететь сломя голову.
Туалет у нас на три кабинки. Пока меня полоскало в одной кабинке, в соседних, кажется, побывала половина офиса. Я вышла, а они сидят, суровый женсовет.
— Ты либо беременна, либо заболела, — констатировала босс.
В офисе не было ни одного мужчины, темы беременности и детей поднимались каждый божий день, я привыкла и даже почти не страдала.
— Я склоняюсь к тому, что беременна, — сказала Таня, доедая гречку. — Вот у меня…
Гречка так пахла, что я снова позеленела.
— Хватит, — сурово приказала Елизавета Викторовна. — Девочке и так плохо. Иди домой, милая, а завтра с утра, или даже сегодня, к врачу.
Больничный мне был не по карману, но и сидеть в офисе сейчас — невмоготу. Я отправилась домой, по дороге гадая — может, надышалась удобрений? Но я использовала только качественные, многие сама делала, не признавая химозы. Цветы были моими детьми, я их берегла и заботилась о них, как могла.
Шла пешком, потому что в автобусе сильно пахло людьми, а от этого тоже тошнило. На последнем повороте к дому взгляд упал на аптеку.
Да, я не беременна. Я бесплодна. Но можно просто пописать на тест, чтобы смело игнорировать все слова окружающих. С этой мыслью я в аптеку и пошла. И замялась. Раньше покупки тестов приносили мне сильный стресс. Я заранее знала, не беременна я, и чувствовала себя обманщицей. Закончилось тем, что я заказала большую упаковку и больше не покупала. Упаковка осталась где-то у Игната…
— Тест на беременность, — ровным голосом попросила я. И добавила, — два.
Дома действовала совершенно спокойно. Помыла руки, покормила голодного Ваську, потом уже в туалет. Два теста положила рядышком на стиральную машинку, и вышла, ожидая положенных нескольких минут.
После полудня я могла пить чай, поэтому его и заварила. Отрезала кружок лимона. В дверь позвонили, и я даже не подумала, что это Кирилл. Я смирилась с тем, что его в моей жизни больше не будет.
За дверью стояла баба Люба, с первого этажа, и Вика, соседка сбоку. На лице первой сердитое недоверие, у второй — дикий восторг.
— Полька! — начала Вика. — Я обожаю тебя, твой балкон, и твои горшки которые его убили!
— Замечательно, — сдержанно отозвалась я. — Спасибо.
— Нас выселяют! — завизжала она. — Мне уведомление пришло! Дом наконец то из ветхого перевели в аварийное! Выедем в течение месяца! Новая квартира, я иду к тебе!
Я так удивилась, что про тошноту надоевшую уже, забыла. Пока со всеми соседями животрепещущий вопрос обсудила, пока с двух сторон свое уведомление прочла, включая самые мелкие буковки — отвлеклась совсем. По всему выходило, что наш дом больше не подлежит ремонтам, признан безнадёжным, а государство обязуется в течение месяца подобрать мне квартиру равноценной площади, или близкой к ней.
— Чудные дела творятся, — пробормотала я.
На кухню вернулась, чай уже остыл, но так даже вкуснее. Осмелела, скушала печенку, и измученный желудок её принял. Полила цветы, поругала кота, за то, что на одном стебле обнаружила след его зубов. Лучше бы кресло драл, кресло старое, не жалко. Потом вспомнила, что неплохо бы запустить стиральную машину и с ворохом постельного белья отправилась в ванную.
Зашла в ванную и замерла. Куча вещей с лёгким шелестом упала на пол. На машинке лежали тесты, два, рядышком, уже мною забытые. На обоих — две чёткие полоски.
Я глаза протерла — полоски никуда не делись. Взяла один тест, приблизила к самому своему лицу, потом второй. Ничего не изменилось. Я робко начинала верить. В тот момент даже восторга не испытывала, вообще никаких эмоций, просто удивление и недоверие. Такого же не бывает. Чтобы бесплодная, несколько лет безрезультатного лечения, а потом одна ворованная ночь и на тебе — две полоски.
Но минута шла за минутой, а полоски никуда не исчезали.
— Кажется, я беременна, — заключила я, и даже мой голос показался мне чужим.
Конец
