– Я никогда не подпущу его к тебе, – прошептал он ей на ухо, – и никто не заставит тебя идти туда, куда ты не хочешь.
Ги-Мла уткнулась носом ему в шею, ощутила родной и любимый запах и поняла, что ее тело уже забыло о страданиях и вновь настойчиво требует мужского внимания.
– Давай погуляем с Луной вечером… Я хочу обратно во дворец… в спальню… с тобой.
Бикир почувствовал, как его кровь превращается в игристое вино.
***
Небольшой совет во дворце Шикиэртов продолжался более двух часов. Ги-Мла и Ки-Клат потрясенно внимали рассказу Шэда и близнецов, рассматривали рубашку древнего Шикиэрта и найденную в стене карту, листали «Древние легенды» со сказаниями о магии и рагатысках.
– Так что, – заключил Шэд, – судя по словам предков, надписям на рубахе и новостям с границы, потомкам с тотемами пришла пора отправляться на поиски алтаря. Иначе рагатыски затопчут Мааданд.
– Весело будет, – мечтательно протянул Бакар.
– Не тебе, друг, – осадил его Шэд, – на тебя остается Мааданд. Да что Мааданд, Шунске остается!
– Я помню, изучить долбанных ящеров и приглядеть за пацаном, – процедил Бакар, – план будет, друг, не переживай.
Он стиснул подлокотники и злобно сверкнул глазами.
Ки-Клат, до этого задумчиво ковырявший ногти, поднял глаза и неуверенно сказал:
–Насчет тотемов… Мне нечего предложить. Разве что это, – он вынул из-за пазухи медальон.
– На рубашке написано: «Вернуть всех смогут пять», – сказал Шэд, – может быть, они где-то сохранились и есть надежда…
Ки-Клат равнодушно пожал плечами.
– Не обвиняйте меня потом, если мы зря прошатаемся по этим горам.
– Еще одно – нужен Челанг, – подал голос Бикир, – на Ченгала рассчитывать я бы не стал, он поднимет нас на смех.
Все задумались. Он был прав.
– Одну из его дочерей? Кого? Только не Тинги, – высказался, смутившись, Шэд.
– Если они такие же неженки, как Минги, я бы не связывался, – сказал Бакар, примирившись с мыслью, что остается.
На какое-то время повисла тишина. Все сосредоточенно вспоминали подходящего Челанга – потомка Основателя.
– Силанг? – раздался голос Ги-Млы.
Все молодые люди уставились на нее, соображая, шутит она или нет.
– Этот дурачок? – засмеялся Бакар.
Бикир поднял руки и помахал ими.
– А зачем нам мозги? Руки-то на месте. Дурачок даже лучше – не задаст лишних вопросов. И флюмайс у него есть. Вроде бы, он даже спит с ним в обнимку.
– Правда, он идеально подходит, – согласился Шэд, – остается только забрать его незаметно.
– Перед самым отъездом, – подхватил Ки-Клат.
– Я попрошу Матерь кланов помочь, – с энтузиазмом сказала Ги-Мла.
– Только чтобы Верхал не прознал, – предупредил Шэд.
– А главное, чтоб наш дражайший отец ни о чем не догадался, – дополнил Бакар.
Никто не знал, как быть с книгой, о которой говорилось на рубахе. С одной стороны, вопросов было еще много, с другой – времени на поиски не было. Ги-Мла наотрез отказалась идти в Храм. Там в любой момент можно было встретить Ксайлана, а уверенности в успехе – никакой. Никто не решился давить на нее, тем более в присутствии Бикира. Тогда о книге решили забыть и отправляться в путь через неделю – минимальное время на сборы и приведение дел в порядок.
Шэд начал действовать немедля. Он препоручил заботы о клане советнику Шаттифу и написал завещание, где назначал Шунске Преемником, опять же под опекунством Шаттифа. Немолодой советник не задавал вопросов, он видел в своем господине достойное продолжение отца и знал, что юный Митверхал ничего зря не сделает. Приложив руку господина ко лбу, он поклялся, что все будет исполнено так, как если бы делал сам Шэд. Теперь насчет порядка и управления Шэд был спокоен, но, когда смотрел на Шунске, сердце его сжималось. Сначала он не хотел ничего говорить брату до самого отъезда, но потом решил, что это слишком жестоко. Мальчик выслушал его на удивление спокойно и серьезно спросил:
– Ты вернешься?
– Конечно.
– Поклянись, – потребовал брат.
– Клянусь, – со вздохом произнес Митверхал.
Шунске улыбнулся: его брат всегда держал слово, так что волноваться не о чем.
– Возвращайся скорее, – он крепко обнял Шэда, – и скажи Шаттифу, чтоб возил меня к Челангам.
Ки-Клата несколько дней подряд грызло недоброе предчувствие, а может, просто страх перед путешествием и разлукой с Мэй-Ланги. Лишь надежда вернуть Кигилам тотем не давала ему отказаться от этого сомнительного предприятия. Он написал письмо дяде. Ки-Киял найдет его в день отъезда у себя в кабинете. Юноша старался не думать, какую бурю оно вызовет в доме Митверхала.
Мучаясь ночь за ночью, он не мог решить, сообщать ли Мэй-Ланги, и с горечью понимал, что она вряд ли заметит его отсутствие. Но все же уезжать, не увидев ее, не хотел и решил провести в ее обществе один из оставшихся дней. Накануне он всю ночь пытался написать стихи, чтобы хоть как-то затронуть душу куртизанки и заставить иногда вспоминать о нем. Но, раз за разом комкая листы, он убеждался, что поэтическим даром боги его обделили. Тогда он решил подарить Мэй-Ланги свой кулон-клюковаста. Найдя, что это достойный и памятный подарок, он отправился к дому куртизанки.
Дверь открыла Ги-Лити – рыжая служанка, которая так решительно отказывалась впустить молодого Кигила несколько месяцев назад. Осунувшаяся и заплаканная, в руках она держала платок.
– Гос-подин… Ки-Клат… – заикаясь, всхлипнула она и вытерла глаза.
У юноши сердце ухнуло куда-то вниз.
– Что такое, Ги-Лити? – бледнея, спросил он.
– Гос-пожа… выпила всю настойку… надо было чуть-чуть… а она… всю… – навзрыд попыталась объяснить девушка, – целитель… сказал… нииичего…
Она закрыла лицо руками и сползла по стенке на пол, сотрясаясь от рыданий. Не помня себя, Ки-Клат рванулся вверх по лестнице в спальню Мэй-Ланги. Подходя к двери, он услышал мужской и женский голоса. Его немного отпустило. Значит, она жива. Но, открыв дверь, он был вынужден схватиться за косяк, чтобы не упасть. Постель Мэй-Ланги была вся в крови, лицо лежащей на ней куртизанки было белым как мрамор. С правой стороны на кровати сидел Бакар и держал ее за руку. Он посмотрел на юношу и кивнул, приглашая войти. В его глазах Ки-Клат увидел самую настоящую боль. С трудом отцепившись от дверного косяка, он нерешительно приблизился.
– Садись, – бесцветным голосом сказал Бакар.
Мэй-Ланги улыбнулась, когда Ки-Клат коснулся ее руки.
– Мой герой, – произнесла она обычное приветствие, потом перевела взгляд на Бакара, – два моих героя. Я рада, что мне не придется умирать в одиночестве.
