Мэй-Ланги! Ки-Клат сел в кровати, вспоминая подробности. Она делала с ним такое, чего он не воображал в самых смелых фантазиях, хотя кроме него вряд ли кто-то назвал бы их смелыми. Во всяком случае, Бакар не счел бы даже смешными. Но Мэй-Ланги! Он никогда не видел такого сказочного существа с таким мелодичным голосом, а уж этот восхитительный аромат… А то, что они делали, оставшись вдвоем, было умопомрачительно! Без насмешливо-покровительственного взгляда Бакара Ки-Клат сразу почувствовал себя свободнее. Мэй-Ланги ни словом, ни взглядом не намекнула на его неопытность. Напротив, юноша явно видел, что доставляет ей удовольствие. Она так умело и незаметно направляла его, что молодой человек чувствовал, будто сам все знает и умеет. Ки-Клат закрыл глаза, чтобы воспоминание было слаще. Он готов был на все, лишь бы это повторилось. Даже ползать на коленях перед Бакаром и умолять дать ему еще один урок. Он готов был отдать Преемнику Ар-Рааров все, что имеет, чтобы он сказал ему, где живет Мэй-Ланги. Он найдет ее! Иначе быть не может! Теперь жизнь без нее лишена всякого смысла. Убедив себя, что Мэй-Ланги обязательно найдется, Ки-Клат сумел-таки забыться беспокойным сном.
Несколько дней прошли в бестолковых попытках проникнуть во дворец Ар-Рааров. Каждый раз ему отвечали, что господин Преемник занят и никого не принимает. Юноша стал думать, что Бакар намеренно поступает так, чтобы заставить его мучиться, причем с большим успехом. Душевные терзания Ки-Клата достигли наивысшей точки. Молодой человек не мог думать ни о ком, кроме Мэй-Ланги, она мерещилась ему везде: на улице, в доме, в каждой проходящей мимо девушке. Он потерял сон и аппетит, подолгу не бывал дома, разговаривал мало и неохотно. Весь дом Митверхала был обеспокоен, но вытянуть из него хоть слово было все равно что заставить Мурца поделиться едой.
Он уступил просьбам сестры и побывал с ней у Шикиэртов. Шэд и Ги-Мла рассказали ему о событиях в Храме. Ки-Клат рассеянно слушал их, плохо понимая, о чем вообще речь. Какие еще скайларлы, что за бред? Живые? Конечно, живые, разве боги бывают мертвыми? Мысли постоянно перескакивали на Мэй-Ланги, и в голове остались лишь разрозненные осколки, лишенные всякой правдоподобности. Поэтому он заявил, что они все придумали, чтобы его разыграть. Это сказка, а он уже не в том возрасте, пусть лучше расскажут ее Шунске. После этого он добавил, что зря потратил время, попросил Шэда проводить Ги-Млу домой и ушел. Молодой Шикиэрт обратился за разъяснениями к Ги-Мле, но и она ничего не понимала – брат не поделился даже с ней. Обсудив Ки-Клата, а потом близнецов – Ар-Рааров, в которых они неожиданно обрели союзников, Ги-Мла и Шэд решили для начала сами разузнать побольше.
Что же до Ки-Клата, он день за днем шатался по улицам в надежде встретить Мэй-Ланги. И вот наконец ему повезло. Он увидел ее! Девушка шла по улице, за ней слуга нес корзину с покупками. Ки-Клат хотел подбежать к ней, но ноги будто приросли к земле, во рту сразу пересохло, а сердце подскочило ближе к горлу, мешая дышать. Не решившись сразу подойти, он проследовал за куртизанкой до самого ее дома. Юноша постоял невдалеке, отругал себя за малодушие и подошел к двери. Еще постоял, собрался с мыслями и нерешительно постучал. Дверь открыла миловидная служанка в вышитом кружевном фартучке и со схваченными яркой лентой волнистыми рыжими волосами. Явно полукровка, скорее всего, плод любви кигилки и Шикиэрта.
– Добрый день, молодой господин, что вам угодно? – пропела она.
Ки-Клат растерялся. Что же ему угодно? Как это объяснить служанке?
– Я… Хотел бы видеть… госпожу Мэй-Ланги… – проговорил он. Девушка лукаво и понимающе улыбнулась.
– Вам назначено, господин? – все так же приветливо спросила она.
– Нет… я… просто… – промямлил Ки-Клат.
Лукавую улыбку как ветром сдуло, и девушка решительно встала в дверном проеме.
– Госпожа никого не принимает просто так, – сказала она изменившимся голосом.
– Мне нужно всего лишь сказать ей пару слов, – попробовал убедить ее молодой человек.
– Вы можете оставить записку, я передам, молодой господин, – заявила служанка, – госпожа распорядилась никого не впускать к ней.
– Хорошо, я напишу, если вы дадите перо и бумагу, – согласился Ки-Клат.
Девушка кивнула и скрылась, заперев за собой дверь. Но через несколько минут вернулась с пером и бумагой. Ки-Клат написал записку, умоляя Мэй-Ланги впустить его или хотя бы выйти поговорить с ним.
– Я подожду ответа, – сказал он, отдавая записку служанке.
Мэй-Ланги ответила, что у нее нет времени и в ближайшем будущем вряд ли появится. Служанка ясно дала понять, что настаивать бесполезно, и закрыла перед его носом дверь. Расстроенный и сбитый с толку, Ки-Клат остался стоять на крыльце, и стоял до тех пор, пока из-за двери не выглянул Ки-Лен и не спросил, что ему непонятно в словах госпожи. Только тогда Ки-Клат хмуро побрел по улице, не замечая ничего вокруг. Мэй-Ланги смотрела на него из окна и надеялась, что больше этот сопляк не появится возле ее дома. Она знала, что не имеет никакого права обижаться на Бакара, но не могла без горечи вспоминать, как просто он толкнул ее в объятия этого мальчишки-Кигила. Бедняга был, конечно, совершенно не виноват в том, что ее любовь к Преемнику Ар-Рааров была безответной, но бессознательно Мэй-Ланги перенесла на него всю злость и обиду.
***
– Сотник Туимар отдыхал в одном заведении в компании… юноши, который был членом банды, и был послан, – Нидар кашлянул, – соблазнить его, после чего его шантажом и подкупом заставили стать информатором. Это он навел их на патрульный отряд. Он клянется, что не знает подробностей, как и имен злоумышленников. Но они как-то сумели связаться с найрарами. Когда один из них был схвачен во дворце, подельники отправили флюмайса к Туимару с запиской. Это и помогло его задержать. Патрульным запрещено иметь личных флюмайсов, письма получают через канцелярию.
– Я знаю, не отвлекайся, – поправил патрульного Бакар.
– Прошу прощения, мой господин. Туимар и так вел себя подозрительно, в свободные дни пропадал с заставы, менялся дозорами с другими сотниками. Я изучил книги патрульной службы, получалось, он менялся как раз в те дни, когда случались происшествия. В день ареста я увидел флюмайса у его двери, это показалось мне странным. Я позвал двоих ребят и высадил дверь. Он держал записку в руке и хотел бросить в печку, но не успел. Он отбивался как ненормальный, но мы скрутили его и отобрали записку. В ней было сказано: «Схвачен, расколется, беги». Мы сами провели… небольшой допрос, теперь я привез его сюда. Записка при мне, мой господин.
– Отличная работа, Нидар, сын Михвара, – похвалил Бакар. Лицо патрульного просияло, – думаю, господин Равтар сумеет заполнить пустые места в этой мозаике. Но, надо сказать, вам удалось много вытрясти из этого извращенца. И как Ватар мог не заметить, что у одного из его людей такие необычные предпочтения? Ведь сотников на заставе всего девять, я не ошибаюсь?
– Нет, мой господин, все правильно.
– Похоже, старый дурак не интересуется личным составом в должной мере. Что он сказал?
