– И в обмен на что выдавался этот примитивный набор для дикарей, помнишь?
– Так, все на то же, – усмехнулся я. – На кровь первенца. Точнее, на воплощение князя Тьмы в первенце, зачатом от земной женщины.
– А цель дьявола, конечно, неизменна, – подхватил рыцарь, – присоединить к царству Тьмы еще одну провинцию со всеми душами несчастного мира – оптом, чего там мелочиться?
– Ну, да. Так вот, из всего перечисленного набора Ионт не обладал только неуязвимостью тела, как выяснилось в момент его смерти.
– А знаешь, Райтэ, это может оказаться правдой.
Ринхорт надолго задумался и так многозначительно на меня поглядывал, что я пожалел об откровенности и возмутился:
– Эй, не думаешь же ты, что у него получилось?
Честный рыцарь с железным сердцем пожал плечами:
– Думаю, что…
– Никакое я не воплощение! – заорал я, вскочив и хватаясь за меч. – Я – это я сам!
– Да сядь ты. Тьфу, недоразумение сплошное. Ну какой из тебя дьявол? Даже на демона не тянешь, – Ринхорт придирчиво оглядел меня с ног до головы. – Я подумал, что Гончары узнали о поклонении Ионта кровавому божку, потому и не допустили, чтобы у Завоевателя родились обычные дети, в которых мог бы воплотиться «лунный дьявол». Жрецы даже его бастардов уничтожали. Теперь их жестокость хотя бы понятна. А потом они перетянули императора в Сферикал, чтоб уж наверняка сорвать воплощение бога Линнерилла, а заодно получить от Завоевателя раба с какими-то особыми свойствами. Гончары всегда гонятся за двумя зайцами, а ловят трех.
Внезапно он резко поднял голову, всматриваясь в вечереющее небо над верхушками деревьев, выругался:
– Gr'rakhr! Легки на помине! – метнувшись к столбу, перерезал поводья мелькнувшим в руке кинжалом. – На коня, принц! В лес!
Не рассуждая, я вскочил в седло и оглянулся лишь тогда, когда ветки уже хлестали по лицу.
Над верхушками мелькнула тень, слишком большая даже для орла.
– Ложись! – свистящим шепотом приказал рыцарь.
Интересно, как? На полном скаку?
Но вопросы задавать бессмысленно, и, рискуя сломать шею, я натянул поводья, подняв коня на дыбы, и кубарем скатился в толстый слой мха. Перепуганный конь помчался дальше, разорвав тишину возмущенным ржаньем. С неба ему ответил яростный клекот.
Мох перед глазами зашевелился. Он пополз! Влажные пласты мгновенно закрыли предплечья, взобрались на ноги. Я чувствовал, как погружаюсь, словно в трясину. Он резкого запаха, ударившего в нос, закружилась голова.
«Да он же меня сожрет, этот мох!» – понял я, когда оголенную кожу рук начало жечь, как кислотой.
Я оглянулся, привстав. Мох недовольно чавкнул.
Ринхорт сидел неподалеку, шагах в пяти, прислонившись спиной к стволу и запрокинув голову к небу.
В просвете над верхушками снова мелькнула крылатая тень, и, резко вскинув руку, рыцарь метнул меч. Раздался крик боли, треск веток от падающего тела. Ринхорт перехватил вернувшийся к нему меч, с которого веером падали красные капли, побежал к месту падения врага.
– Поднимайся, Райтэ, пока тебя не съели!
То ложись, то вставай, – проворчал я, выдирая из мха покрасневшие и нестерпимо зудевшие конечности. Кожа порыжела и покрылась язвами.
«Как в Линнерилле!» – мелькнуло воспоминание, заставившее содрогнуться: перед глазами вспыхнули световые змеи, из клубка которых я когда-то отчаянно вырывался, оставляя клочки кожи. М-да. Может, потеря памяти о том мире – несказанное благо?
– Разведчик. Других пока не видно, – сказал Ринхорт, когда я подошел к распростертому на земле окровавленному телу с человеческими очертаниями, рваными пестрыми крыльями и орлиной головой с мощным клювом. Крылья торчали под неестественным углом, и по ним уже карабкался хищный мох.
Опустившись на колени и положив ладонь на когтистую руку умирающего, я прошептал слово освобождения. Но ничего не почувствовал, никакого огненного эха, ни содрогания. Заклинание не действовало, как не работало оно, когда я пытался освободить друзей Ринхорта по несчастью – Луффа и Сингил.
Я покачал головой и отошел. Существо застонало, открыло затянутые пленкой круглые глаза. Рыцарь, поняв, что у меня ничего не получилось, вздохнул и приставил меч к горлу поверженного.
– Ты один, дарэйли Орлин, или нам еще гостей ждать?
– Один. Рад тебя видеть, Ринхорт, – с трудом ответил клокочущий голос.
– Я тоже несказанно рад, особенно, обстоятельствам нашей встречи, – мрачно ответил рыцарь. – Где твой жрец?
– Еще далеко… в обход Плеши идет.
Взгляд янтарных птичьих глаз потускнел, а через миг изломанное тело скрутила судорога, и оно изменилось: просели и растаяли ржавым облаком крылья, исчез клюв, укоротились изогнутые когти на руках, удлиннились ноги. Это уже было обычное тело сероволосого молодого мужчины, облаченное в пестрые латы, а правильные, чуть резковатые черты красивого лица несколько портил крупный нос с горбинкой. Его преображение остановило кровотечение, но рана в боку была глубокой.
– Давай его перетащим, – предложил я.
– Как скажешь, будущий княжич.
К моему удивлению, наши кони уже вернулись на аппетитную полянку и спокойно щипали бледную, зато не ядовитую травку. Ринхорт крепко привязал пленного к столбу остатками поводьев.
– Почему ты решил пощадить врага, Райтэ? – спросил он. – Гончары его тут быстро найдут, а молчать о нас он не будет. Мох от него и пера бы не оставил.
– Слишком жирно – кормить ту рыжую мохнатую мерзость человечиной.
– Ну, не совсем человечиной. Дарэйли.
– А это вообще королевская роскошь! – отрезал я, сам не понимая причин своего нелогичного решения, но мой наставник выглядел очень довольным. – А чему ты радуешься? Говорил, что следов нет, а нас вычислили на раз.
– Эта поляна – единственное опасное место на десятки верст.
– А говорил, единственное безопасное.
– Ошибался, – пожал плечами рыцарь.
Пленник снова очнулся: немигающие круглые глаза открылись, вперились в меня. И вдруг он улыбнулся.
– Не беспокойся, принц. Меня отправили сюда на всякий случай проверить стоянку. След потерян, и жрецы не знают направления поиска. До заката меня не хватятся.
Ринхорт, глянув на вечереющее небо, нахмурился, вытащил жреческий знак Пронтора с двумя мерцающими камнями.
– А что с Ллуфом? Разве он не показал вам направление?
– Давно не слышал о нем. Выбросил бы ты эту штуку, друг. Ты сильно рискуешь не только своей свободой. – Немигающие глаза Орлина повернулись ко мне, вспыхнув янтарным огнем. – Освободи меня, принц, как Ринхорта освободил.
– Пробовал уже. Не получилось, – я не мог смотреть в его глаза, видеть, как гаснет надежда, подергивается серой тоскливой пленкой. – Хозяина Ринхорта я сначала убил, а твой еще жив.
