– Ты ошибаешься, жрец, – заносчиво ответил я, не испытывая, впрочем, уверенности.
– Вряд ли.
– У смерти не бывает друзей.
– У тебя их и нет. У тебя есть вассалы. А там, где начинается зависимость, заканчивается дружба.
Сволочь. Он пытается отнять у меня лучшее из всего, что я видел в обоих мирах – дружбу!
Крыло силы, стлавшееся за спиной, дрогнуло и обернулось вокруг плеч, окутав меня непроницаемым плащом. Предупредило. Мне угрожала опасность. От кого? От безоружного жреца в таких же разодранных до лохмотьев одеждах, как и мои под крылом?
– Я понял замысел создавшего тебя Завоевателя, Райтегор. Ты – его месть нам за то, что мы отобрали у него все, кроме жизни – детей, империю, власть. Я отобрал, – усмехнулся Сьент.
– Из зависти?
Его передернуло.
– Из взаимности. Он уничтожил всех, кого я любил… Ты ненавидишь его и всех нас, но так и не понял, что эта ненависть вложена в тебя твоим создателем. И все, что ты делаешь после того, как вышел из Линнерилла – осуществляешь план Завоевателя, выполняешь его волю. Ты его раб, Райтегор, все еще раб мертвеца. Но я остановлю тебя.
– И как же ты мне помешаешь?
Змеиная улыбка пробежала по тонким губам Верховного.
– Оглянись.
Не желая выпускать его из виду, я кинул быстрый взгляд через плечо и понял, что вдребезги проиграл.
***
«В который раз ты играешь со смертью?» – спросил себя Верховный.
Пожалуй, вот так – глаза в глаза – впервые. Чтобы сама Смерть – в лице взъерошенного черноволосого юноши с двумя золотистыми прядями на висках, с горящими очами и туманным крылом тьмы за левым плечом – стояла перед ним и прикидывала: сейчас перечеркнуть его жизнь кривым зазубренным мечом или чуть позже. Сдержался, слава Эйне.
Он не переставал удивлять Верховного, повидавшего сотни дарэйли всех известных сфер. Он был непохож на дарэйли, и нельзя было вот так сразу сказать, в чем же эта непохожесть. Но веяло, веяло… Может быть, из-за его запретной сущности, впервые увиденной Сьентом в Подлунном мире? Или из-за примеси королевских кровей?
Сьент видел усталое торжество на лице Райтэ, когда тот возвращался, с удручающей легкостью уничтожив жрецов, далеко не последних в Сферикале (жаль, как жаль, что предатель Глир не рискнул сам явиться за жизнью и жезлом Верховного!), – принц считал себя победителем, не видя, как за его спиной выстраиваются в полукруг дарэйли по беззвучной воле Верховного, перехватившего отрезанные удила.
Мальчишка еще этот Райтегор, совсем мальчишка. Разве можно оставлять позади целую толпу чужих дарэйли? Или он надеялся на своих? Или не догадался, что никого не освободил?
Один миг ушел на то, чтобы Райтэ вполоборота глянул назад.
Но за этот миг он вполне осознал, что из победителя стал побежденным, что своими мечами расчистил дорогу Верховному, уничтожив предателей. И, когда он повернулся, перед Сьентом стояло совсем другое существо, нежели то, за которым высший Гончар с жадным любопытством наблюдал полдня. Совсем другое. Ни тени удивления, ни отчаяния, ни хватания за мечи. Спокойная решимость. Вот только, что он успел решить?
В тот миг Верховный понял, что не справится с этим существом, и полсотни дарэйли ему не хватит. Нет, Сьент не боялся смерти: чему быть, того не миновать. Хотя спина покрылась потом, и было безумно жаль проиграть за полшага до цели.
Но ему несказанно повезло который уже раз за день: мальчишка еще не осознавал своей силы. Это стало понятно по сдержанному вздоху и чуть дрогнувшим ресницам. Райтегор счел, что не справится. Вот и замечательно. Но каково самообладание у этого порождения императора Ионта!
«Да, под стать тебе, Сьент», – признал Гончар. С таким материалом поработать, подчинить его своей воле – мечта! Более чем достойный материал.
– У твоих вассалов мало времени, князь Райтегор, – деловито нахмурился Сьент. – Если мы не договоримся, они умрут.
Райтэ еще раз быстро глянул назад, на световые клетки, в которых оказались заперты его дарэйли, заперты быстро, неслышно, потому что их сначала замкнули в безвоздушные купола – ни рыка не долетело до ушей их расслабившегося сюзерена. Воздух допустили только к бессознательным, молчаливым полутрупам. Трупы Сьенту тоже не нужны. Они дешево стоят.
Да, подло, да, вероломно, – в мыслях усмехнулся Гончар. А что делать? С некоторыми сущностями иначе не справиться, а он должен совладать с дарэйли смерти во что бы то ни стало.
Пусть от напряжения подкашиваются ноги, давит в груди и темнеет в глазах: только что пришлось связать сопротивлявшихся духом рабов – лишь пятеро принадлежали Сферикалу, как общинная собственность. Жадность все, жадность братьев. Насколько было бы проще, если б жрецы вовремя послушали Сьента и согласились отдать личных рабов в общее пользование.
Принц ответил с божественным спокойствием, даже чуть приподняв бровь:
– Ты уже обещал мне жизнь и свободу моих вассалов.
– Обстоятельства изменились, – пожал плечами жрец. – Я вынужден пересмотреть договор в одностороннем порядке.
По мимолетной презрительной усмешке Райтегора Сьент точно знал, что подумал дарэйли: «Гончар! Хозяин своего слова…». Предсказуемость реакции – совсем замечательно. С этого и начинается рабство: заставить мыслить и чувствовать так, как нужно жрецу.
– А что с князем? – поинтересовался Райтэ.
Сьент почувствовал досаду: принц такой вроде бы нужной и к месту заботой показал, что его не особо волнует судьба Граднира и других вассалов. «Умный мальчик, умеет скрывать свои интересы. Догадываюсь, кто учил тебя высокой политике десять лет в Линнерилле».
– Мариэт не сильно пострадала и уже работает с твоим дедом.
«С ума сойти! Я перед ним отчитываюсь! Харизма Завоевателя, не иначе», – улыбнулся про себя Сьент, но только про себя. Ни тени улыбки даже в глазах появиться не должно. Если этот дарэйли не выпустил смертоносные когти сразу, это еще ничего не значит. Расслабляться еще ой как рано.
– Чего ты хочешь от меня, Гончар? – с тем же равнодушным спокойствием спросил Райтэ. – Стать твоим учеником я уже обещал, но тебе, вижу, этого мало. Ты хочешь, чтобы я стал твоим рабом? Этого не будет. Ради моих же друзей, этого не будет никогда, ты знаешь.
– Почему же сразу рабство? – деланно удивился Сьент. – Есть и другие формы… сотрудничества. Мне довелось сегодня многое увидеть и многое понять, и теперь мне мало твоего ученичества, ты прав. Дай мне клятву верности, как сюзерену. Этого будет достаточно.
Дарэйли чуть улыбнулся и пожал плечами:
– Не могу, даже если бы хотел. По двум причинам. Я унаследовал княжеский венец, а князья не служат жрецам. Не по ранжиру. Был бы ты королем или хотя бы принцем, твое предложение еще можно обсуждать, если б не было второй причины.
