Решившись на схватку с врагом, Беренс не ограничился лишь одним минным полем, выставленным на пути немецкой эскадры. В рукаве у капитана был еще один козырь в виде английских подводных лодок, затаившихся вблизи западной оконечности Борнхольма. Уходя в поход, Беренс потребовал от союзников в свое подчинение части британских подлодок, базирующихся в Кронштадте. Всю первую часть похода англичане выполняли функции сторожевого охранения, прикрывая русскую эскадру с запада на случай внезапного появления противника, теперь же им отводилась роль засады, и союзники не подвели.
Пропустив линкоры Сушона мимо себя, субмарины спокойно подошли сзади и, словно на учениях, произвели залпы из носовых аппаратов. Главной жертвой нападения бриттов стал «Гессен», только что благополучно сошедший с минного поля. Две вражеские торпеды попали в кормовую часть линкора, вызвав опасный крен судна на левый бок. «Гессен» моментально просел, приняв в свой трюм большое количество морской воды, и от быстрого опрокидывания линкор спасло своевременное затопление экипажем отсеков на противоположной стороне. Однако самое худшее для «Гессена» заключалось в повреждении его винта и рулей, моментально превратившем корабль в полного калеку.
Два других корабля Сушона, «Ганновер» и «Шлезвиг-Гольштейн», отделались одиночными попаданиями английских торпед, поразивших их стальные бока и не причинивших им серьезных повреждений. На «Шлезвиге» была затоплена правая угольная яма, тогда как «Ганновер» стал зарываться носом, что существенно снизило его скорость.
Ринувшиеся на защиту своих кораблей эсминцы не позволили англичанам произвести повторные пуски без риска быть уничтоженными ответным огнем. Сделав свое черное дело, они поспешили уйти, посчитав, что полностью выполнили перед русскими свой союзнический долг. Горя жаждой мести, немцы яростно палили по подлодкам из всех орудий, но без особого успеха.
Еще не успели команды линкоров остыть после атаки с тыла, как в действие вступили главные силы русской эскадры, о чем громким голосом известил впередсмотрящий «Дойчланда»:
– Новые дымы противника прямо по курсу.
– Что, возвращаются русские крейсеры? – прокричал Сушон, который из-за обильного кровотечения из разбитых лба и брови не мог самостоятельно смотреть на море.
– Нет, экселенц, это русские линкоры, – с дрожью в голосе произнес младший флаг-офицер.
– Не может быть! – гневно воскликнул адмирал, только сейчас отчетливо осознавший всю опасность своего нынешнего положения.
С большим трудом Сушон поднял свое избитое тело и, зажав ватным тампоном лоб, посмотрел на море. Словно подтверждая все его худшие опасения, приближающиеся линкоры противника дали дружный залп по столпившимся у края минного поля кораблям Сушона. Лес огромных водяных столбов вырос в опасной близости от бортов «Дойчланда», щедро окатив линкор брызгами.
Канониры кригсмарине ответили нестройным залпом, из-за неразберихи произвольно выбрав свои боевые цели. Вся тяжесть их огня почему-то обрушилась на «Гангут», идущий вторым в кильватерном строю русских, тогда как головной флагман «Петропавловск» получил всего три выстрела из всех.
Линкоры русской эскадры вместе с тяжелым крейсером «Рюрик», имевшим на вооружении пушки 10-дюймовки, били каждый по своей цели, выбранной им Беренсом. Флагман «Петропавловск» вел огонь по «Дойчланду», «Гангут» наносил удары по «Ганноверу», «Севастополь» – по «Шлезвигу», а «Рюрик» сражался с «Гессеном».
Звуки боя быстро вернули Сушона к жизни. Пренебрежительно оттолкнув суетившегося вокруг него санитара, он приказал линкорам бить по ближайшему противнику, а крейсерам вместе с эсминцами обойти минное поле с юга и атаковать противника.
В этот момент к нему подбежал старший помощник капитана и доложил о бедственном положении линкора. Огромное количество забортной воды, проникшее внутрь корабля через огромные пробоины, превратили «Дойчланд» в плавучий бассейн, готовый пойти ко дну от любого нового попадания.
– Бой, мы принимаем бой! – громко прокричал он офицерам своего штаба, высказавшим робкую идею перейти на другой, более безопасный корабль. – Я остаюсь на своем флагмане и буду сражаться до тех пор, пока на гафеле реет флаг рейха!
Столкнувшись со столь яростным сопротивлением адмирала, офицеры штаба были вынуждены подчиниться воле адмирала, но старший помощник линкора немедленно передал приказ одному из эсминцев сопровождения приблизиться к «Дойчланду» на случай эвакуации адмирала.
Бой тем временем разгорался с каждой минутой, комендоры обеих эскадр уже стали пристреливаться к своим целям, добиваясь первых попаданий в большой череде промахов. Большей частью ими грешили русские артиллеристы, заметно уступавшие своему противнику в выучке и умении, но капитан Беренс был твердо уверен в победе, поскольку имел еще один козырь в запасе.
Вскоре снаряд с «Петропавловска» на деле доказал правоту слов старшего помощника капитана. Он пробил корпус линкора ниже ватерлинии в районе второй кочегарки, и, потеряв остойчивость, корабль стал неудержимо заваливаться на бок. Осознав неминуемую гибель судна, весь экипаж спешно бросился к борту, возле которого стоял спасательный эсминец. Он немедленно подошел к тонущему линкору и, пользуясь низкой волной, стал спешно эвакуировать людей.
Первым покинул «Дойчланд» Сушон, который передумал умирать вместе с линкором, благоразумно решив продолжить свою борьбу с коварными русскими на борту другого линкора. Вслед за ним устремились члены штаба адмирала, раненые и все остальные члены экипажа линкора. Эсминец под огнем врага мужественно стоял до самого конца «Дойчланда», принимая и принимая к себе на борт людей.
– Хватит! – приказал Сушон, едва только линкор лег на борт и камнем пошел на дно. – Пусть их подберут другие, а сейчас надо как можно скорее подойти к «Ганноверу», теперь он будет флагманом.
Эсминец уже разворачивался в направлении «Ганновера», когда рядом с его правым бортом вырос столб воды, буквально столкнувший Сушона за борт.
– Адмирал за бортом! – крикнул один из офицеров корабля и, подхватив спасательный круг, отважно прыгнул в море, где на волнах плясала фуражка командира.
Прошло несколько томительных минут, после которых намертво вцепившегося двумя руками в круг адмирала спешно подняли на борт эсминца.
Мокрый, стучащий зубами от холода адмирал кайзера представлял собой жалкое зрелище, и все присутствующие на палубе поспешили отвести взгляд. Злобно шипя и отпихивая протянувшиеся к нему руки, Сушон гордо стоял на капитанском мостике все время, пока эсминец не доставил его к трапу «Ганновера».
С гибелью «Дойчланда» началась новая фаза сражения при Борнхольме, теперь русские получили не только численный перевес в кораблях, но и в силе своей корабельной артиллерии. Уничтожив имеющий 13-дюймовые орудия флагман, линкоры Беренса теперь могли спокойно громить врага, находясь вне зоны поражения их десяти- и одиннадцатидюймовых орудий.
Отпустив «Рюрик» для борьбы с немецкими крейсерами и эсминцами, три линкора русских обрушились всей мощью своих калибров на «Гессен», сиротливо стоявший посреди моря. Все попытки эсминцев под огнем врага взять подбитый линкор на буксир не приводили к нужному результату. Покачивая бронированными боками, «Гессен» не мог сдвинуться с места, представляя идеальную мишень для стрельбы.
