Маршал Фош
Срочная телеграмма от генерала Жоффра маршалу Фошу от 17 июля 1918 года:
Сообщаю Вам, что мною приняты все меры по проталкиванию частей второго Марокканского корпуса. Поверьте, что делается все возможное и невозможное, однако его первые соединения смогут прибыть в Версаль не раньше 19-го числа.
Генерал Жоффр
Глава VI
И залпы тысячи орудий слились в протяжный вой
Генерал Дроздовский внимательно слушал доклад командира Кексгольмского полка, в чьей полосе фонта предстояло совершить одно из двух наступлений Юго-Западного фронта. Приказ на долгожданное наступление был получен в шесть часов утра, и с этого времени Дроздовский был в постоянном движении. Расположившись вблизи станции Броды на командном пункте полка, генерал отдавал последние распоряжения и приказы частям и соединениям вверенной ему 8-й армии, а также корпуса генерала Келлера.
– Михаил Гордеевич, – обратился к нему адъютант, – только что доложили: прибыли два бронепоезда, переобувка третьего закончится через двадцать минут.
– Хорошо, известите об этом полковника Голованова и пригласите сюда всех командиров бронепоездов, – произнес Дроздовский и внутренне порадовался.
Станция Броды ранее находилась на территории австрийской империи и имела сугубо европейскую колею. Готовя наступление, Корнилов сделал упор на использование на фронте бронепоездов, и для этого приходилось срочно переобувать русский состав на европейскую узкоколейку. В этом случае Броды были идеальным местом для смены колес, поскольку всю работу железнодорожные бригады проводили в спокойной обстановке.
Совершенно иное положение было под Проскуровым в районе наступления 7-й армии генерала Каледина. Здесь железнодорожная линия проходила всего в восьмистах метрах от линии фронта, и о какой-либо скрытной замене колес бронепоезда не приходилось и мечтать. Вся надежда была на опытных железнодорожных мастеров, которые обещали свести к минимуму вынужденный простой бронепоездов, которые были столь необходимы для наступающих войск.
Однако был важный фактор, который очень радовал душу командующих обеих армий – их артиллерийский запас позволял буквально завалить снарядами позиции врага, тогда как в прежних наступлениях пушкарям приходилось экономить снаряды. Это здорово поднимало настроение солдат и офицеров перед предстоящим наступлением.
Дроздовский с гордостью отметил, как сильно изменилась карта командира Кексгольмского полка полковника Терентьева за тот отрезок времени, что он командует армией. При первом знакомстве с Дроздовским полковник мог показать лишь переднюю линию окопов со скудным обозначением пулеметных гнезд противника и предположительным расположением его батарей.
Теперь же, после длительного наблюдения за противником и рейдом разведчиков в неприятельский тыл, а также почти ежедневной разведки с воздуха, карта Терентьева пестрела множеством пометок, которые раскрывали почти всю систему вражеского огня австрийской обороны, противостоящей полку.
Терентьев подробно, почти с любовью говорил о пулеметных гнездах и батареях противника, давая пояснение командарму на карте.
Благодаря усилиям разведки на карту были подробно нанесены позиции второй линии обороны и выяснены её огневые точки и предположительный состав войск. Следуя своей традиции, австрийцы отдавали предпочтение многослойной обороне с большим количеством пушек и пулеметов, а также с минными полями на подступах к ним.
Кроме разведки Михаил Гордеевич уделял большое внимание слаженности и подготовке солдат при действиях на вражеских позициях. Грамотно используя уроки прежних наступлений, генерал приказал тренировать солдат к преодолению препятствий, полностью схожих с позициями австрийцев. Создавались специальные штурмовые отряды, которые четко знали свою боевую задачу и привыкали действовать плечом к плечу с товарищами. По свистку они поднимались в атаку, преодолевали проволочные заграждения и штурмовали траншеи неприятеля.
Артиллеристы заранее нанесли на свои карты размещение австрийских батарей и пулеметов, готовясь вести огонь по конкретным целям, а не по площадям, как это бывало ранее. Дроздовский много встречался с солдатами и офицерами своих соединений и с радостью отмечал, что о былой вольнице и распущенности рядового состава по отношению к офицерам ничего не напоминало. Все как один рвались в бой и с нетерпением спрашивали, когда им прикажут наступать.
Зримые успехи русского оружия на Кавказе и Босфоре были самой лучшей контрагитацией на призывы социалистов закончить войну. Многие солдаты Юго-Западного фронта еще хорошо помнили свои прежние победы и горели желанием повторить их, а если выпадет случай, то и превзойти успехи Юденича.
Генерал Келлер также рвался в бой, стремясь вернуть славу его столь любимой кавалерии, несправедливо забытой в этой позиционной войне. Великолепно зная все трудности современного наступления, он по достоинству оценил нововведения для своего корпуса, предложенные генералом Духониным, в виде пулеметов и легких полевых орудий. Теперь вместо чистой кавалерии конница Келлера превратилась в сильное боевое соединение, способное дать отпор любому врагу.
Из-за позднего прибытия телеграммы наступление войск Дроздовский назначил на полдень, стремясь таким образом извлечь некоторую выгоду. Австрийцы привыкли, что русские обычно наступают рано утром, и удар в обеденное время должен был застать их врасплох.
Михаил Гордеевич уже закончил последний инструктаж командиров бронепоездов и теперь выслушивал по телефону от капитана Арцеулова о последних данных воздушной разведки. Вылетевшие утром на задание пилоты не обнаружили ничего нового в расположении австрийских войск, численность солдат противника на переднем краю обороны не изменилась.
– Мои летчики были обстреляны двумя «Траубе» и, не принимая боя, отошли, согласно вашему приказу, господин генерал, – обиженно говорил в трубку Арцеулов.
– Не расстраивайся, сегодня у твоих орлов будет очень много работы, – утешил Дроздовский своего собеседника. – Уж сегодня они смогут проявить свое мастерство, так им и передай.
Обещая летчикам жаркий день, генерал знал, что говорил. Вблизи Золочева был расположен крупный аэродром австрийских самолетов, которые обязательно попытаются сорвать наступление его войск. Он уже распорядился увеличить число зенитных установок над особо важными объектами, но на всех их все равно не хватало, и вся надежда была на авиацию.
Ровно в двенадцать часов загрохотала вся прифронтовая полоса 8-й армии. Русская артиллерия била из всех стволов своих калибров по заранее намеченным целям, основным и запасным. Одна часть орудий разрушала проволочные заграждения, другие били по окопам, уничтожая живую силу противника и пулеметные гнезда. Третьи громили вражеские батареи, а тяжелые орудия обстреливали глубокий тыл противника, места скопления резервов и позиции артиллерии.
Артобстрел на участке Кексгольмского полка длился два с половиной часа, в отличие от других участков 8-й армии, где пушечный огонь велся от четырех до шести часов. Столь короткий временной период был обусловлен определенной спецификой данного наступления: если на всех других участках в атаку шла пехота, то здесь в бой вводился корпус генерала Келлера.
